Мил уехал за Воронеж,
Теперь его не воротишь.
Русская народная песня «Летят утки»
Разговор не клеился.
Не то чтобы совсем не о чем было говорить, нет. Но не делиться же – этим… Тем более с Татьяной.
Поэтому внешне Пётр Петрович сохранял спокойствие, хотя внутри него шла борьба. И даже настоящая война.
Отголоски этой войны, далёкие и никому, кроме самого Петра Петровича, не слышные, испортили ему весь день.
А так хорошо всё начиналось! Ясное солнышко – в конце октября! – ласковое! – по-летнему тёплое, но уже не жаркое, светло улыбалось в бледно… нет – в нежно-голубом небе, окрашивая законный Петра Петровича отгул в пастельные тона осеннего средиземноморского утра.
Ей богу, не верится, что могут быть в такое время года (а ведь уже почти ноябрь!) такие дни! И хоть Пётр Петрович жил здесь уже давно и, конечно, было ему понятно, что В – это вам не Питер… но всё равно – даже и по мнению местных жителей – нынешнее лето – не осень, а именно лето, потому что всё ещё длилось! – длилось и длилось оно… – выдалось необычайно долгим и невероятно тёплым. Даже для этих широт…
Нежданные выходные решили провести вместе. Татьяна подгадала свои уроки так, что какие-то из них перенесла, а какие-то и вовсе отменила – чтобы они с Петром Петровичем могли вместе насладиться хорошей погодой. Бог её знает, сколько ещё она простоит: может, до Нового года, а может, зарядят, как прошлой осенью, дожди… и тогда – прощай, пляж, прощай, море!..
Решили выспаться, каждый у себя, а после встретиться «на нейтральной территории» – в городе, выпить где-нибудь кофе с круасаном или плюшкой – принять второй, поздний, испанский завтрак… оба они любили эту традицию. И чтобы перед кофе обязательно подали свежевыжатый апельсиновый сок… А после прогуляться и пообедать в каком-нибудь ресторане.
И встретились, и позавтракали, и прогулялись.
Но потом что-то пошло не так.
Случилось это во время обеда. Пётр Петрович внезапно ощутил какую-то странную тоску: вот сидят они с ней, и… и непонятно, что ему делать дальше.
Еда не доставила Петру Петровичу никакого удовольствия: ни прохладное лёгкое белое вино (его любимое), ни суп-крем из спаржи, ни приготовленная на гриле белая рыба с соусом из шампиньонов и веточкой розмарина, ни десерт. Собственно, от десерта он и вовсе отказался. И кофе тоже решил не пить, попросил мятный чай – ни к чему ему лишний раз будоражить свой организм.
За трапезой, а вернее, ещё до неё, Петру Петровичу вдруг неожиданно захотелось побыть одному. Он даже выходил пару раз в туалет: в самом начале (помыть руки) и во время первой перемены блюд… Но не будешь же вечно сидеть там.
Затем – один раз – вышел на улицу – будто бы покурить. Татьяна метнула на него беспокойный взгляд. Не удержалась. Она знала, что курить Пётр Петрович недавно бросил, но знала так же и то, что иногда он не выдерживает, срывается и выкуривает одну-две сигареты – не больше.
Когда Пётр Петрович вернулся, стала незаметно принюхиваться… – конечно же, он не курил!.. – и ещё более внимательно и подозрительно, но тоже – так, чтобы он этого не заметил, приглядываться… – и, конечно же, она поняла это – то, что не курил, но, естественно, как и всегда, ничего ему не сказала.