Сильный немецкий язык следует передавать сильным английским языком.
Ф. Энгель с. «Как не следует переводить Маркса»
У Карла Крауса есть афоризм: «Я владею чужими языками, а мною владеет мой». Когда меня приводит в восторг стихотворение на другом языке, мне хочется перевести его на свой родной язык – русский. Так я и делаю.
Чаще всего начинаю переводить не в результате сознательного решения, а просто потому, что стихотворение «зацепило» и требует его перевести. И только когда перевод в общих чертах уже готов, тогда действительно требуется сознательное решение: заставить себя отшлифовать его. Иногда это занимает несколько минут, чаще несколько дней, нередко несколько лет (с перерывами, конечно). Далеко не все удается довести до конца, многое откладывается «на когда-нибудь». Золотое правило я сформулировала для себя так: нельзя останавливаться на сороковом варианте, надо идти дальше.
Переводы по заказу удаются редко, хотя случаются очень приятные исключения.
Изобретать велосипед не приходится, поскольку можно опираться на советскую школу перевода. Когда мне было 17 лет, уже живя в Израиле, я раздобыла несколько сборников из серии «Мастерство перевода» со статьями С. Маркиша, Т. Гнедич, В. Левика, Н. Заболоцкого, М. Лорие, Л. Гинзбурга, и училась по ним. Вот вкратце принципы этой школы, как я их понимаю. Буквальная точность ничего не стоит, если перевод получается неуклюжим: нужно стремиться к тому, чтобы перевод был прекрасен в той же степени, что и оригинал. Но и отступления от буквы подлинника простительны далеко не всегда и требуют продуманных объяснений. Нужно разобраться, что в стихотворении (и в каждой строчке) более важно, а что второстепенно, – и бережно сохранять первое за счет второго. (Важным может оказаться что угодно и в любом сочетании: печальная интонация, симметричное построение, игра слов, аллитерации, изысканные рифмы, неожиданная концовка.) В особых случаях оправдан даже отказ от размера подлинника ради сохранения более важных элементов. Что касается игры слов, то нужно стараться передать ее в переводе, но это не обязательно должны быть те же самые слова, что в подлиннике: важен эффект, а не буквальность.
Кроме того, конечно, есть еще некоторые вещи, за которыми приходится следить – например, избегать анахронизмов. (Однажды я в переводе Катулла употребила слово «экспромт»; А.М. Прат поправил: «Это совсем другая эпоха».) По выражению М.Л. Гаспарова, ученицей которого мне хотелось бы себя считать, – нужно «стараться не заслонять собой подлинник от читателя». В том числе – стараться не приписывать автору не только своего стиля, но и своих взглядов. Это кажется само собой разумеющимся, но удается не всегда.
Иногда я бралась за перевод не после встречи с самим стихотворением, а после того, как читала разборы существующих его переводов. Например, есть статья Анатолия Якобсона о двух переводах 66-го сонета Шекспира (Маршак: «Зову я смерть: мне видеть невтерпеж / достоинство, что просит подаянья…»; Пастернак: «Измучась всем, я умереть хочу. / Тоска смотреть, как мается бедняк…»).