В глубине веков, в одно прекрасное майское утро 1501 года, по путь Флорентийской дороги, неутомимый всадник продвигался вперед. Его образ был необычным и поражал воображение, ибо передо мной был Дон Кихот, но лишь в его двадцаточетырехлетнем облике. Отсутствие доспехов, лат и прочих атрибутов рыцарства, только поблекший камзол с заплатами и замшевые сапоги, не заставили его сбавить гордость. Тонкие усики, поднятые вверх, и оживленные глаза, излучающие игривую радость - это безошибочные признаки, гасконца или парижанина, происхождение которых явно уходит своими корнями в Гасконью.
Шевалье де Рагастен, верный наследник Дюма, останавливается в Риме, ореол которого пронизан таинственным ужасом.