Очерченные чернилами на школьных тетрадках страницы, ставшие чудесным наследием моего отца, скрывают неповторимый мир, который он сумел укрыть от глаз посторонних. Он никогда не воспевал свою войну, скромность была его главной чертой. Но моя настойчивость была неистребима, и я неустанно упрашивал его рассказать об этом наваждении, оставить на бумаге хоть немного того подлинного исторического самобытства. И наконец-то, под конец своих дней, отец сел к окну и взял в руки свои затертые тетрадки, чтобы запечатлеть свои воспоминания для нас, потомков. Это была его чарующая книга.
Нельзя не восхищаться его рассказами, наделенными хрустальной ясностью и изумительной дотошностью в подборе слов.
