Впереди, за домом, простиралось кладбище, на которое мы, раскатываясь нашими детскими скутерами, смотрели так, будто оно было непреодолимо притягательным. Наша десятилетняя беспечность водила нас туда, где лучше было не оказываться. В нашей юности происходили вещи, о которых лучше и не вспоминать. Теперь, когда на встречах за столом или около костра пусть и кто-то высказывается о том, что происходило, все нас тревожно осматривают и боятся заглянуть в темноту. И когда приходят осенние ночи, никто не может уснуть, кружа в постели и ища логические объяснения происшедшему, что уже давно прошло. Наверное, сейчас, за железным забором кладбища, все еще остается.