В детстве, еще неумелый в искусстве чтения, я сделал свое первое знакомство с книгой. Мои старшие брат и сестра, а также наш сосед по имени Захария Фрахтман, выдающийся часовщик еврейского происхождения, внушили мне первые навыки чтения. Захария был интересным человеком, высоким и немного сутулым, приобретшим прозвище "оглобли". Он был крайне приятным и добрым, однако свободные евреи не проявляли к нему дружелюбие и называли его безумцем. Подлинная причина этого негатива заключалась в двух вещах: во-первых, ему приписывали чтение запрещенных книг, а во-вторых, его речь была незаурядной, особенно в отношении религии.
