Читать Дрожащая скала

В приморской стороне Бретани, на пушечный выстрел от берега, есть уединенный островок, имеющий в окружности много лье; называется он островом Лок.

Мы могли бы представить читателю более точное описание широты и долготы этого малоизвестного уголка земли, но поскольку подобные подробности совершенно не составляют необходимости, то ограничимся только замечанием, что остров Лок являлся прежде частью берега, от которого, по всей видимости, оторван был каким-нибудь наводнением во времена давно минувшие.

Вид островка дик и пустынен. Северная часть, плохо защищаемая обвалившимися утесами от морского ветра, представляет глазу одни пустыри и бесплодные долины. Центр покрыт густым лесом и столетними дубами, медленно растущими на каменистой почве, и только к югу несколько тощих полей вяло производят гречиху и другие злаки. Жители тоже небогаты и немногочисленны. Все они помещаются в одной плохонькой деревушке из двадцати домов, стеснившихся на берегу мелкой губы, служащей портом острову Лок. Одна лишь церковь в готическом стиле с одной из тех изящных сквозных колоколен, которые встречаются даже в самых бедных бретонских деревнях, напоминает французское христианское селение среди этих низких полуразвалившихся и неопрятных лачужек, похожих на шалаши дикарей. Пристань против деревни почти всегда пуста, исключая то время, когда отплывают и возвращаются четыре или пять рыбачьих лодок, вытаскиваемых на песок посредством старого, врытого в землю ворота. В остальное время порт предоставляется в полное распоряжение оборванных ребятишек, играющих на песчаном берегу, и морских птиц, которые с пронзительными криками вьются над невысокими и дробящимися в фарватере волнами.

Между тем это место, ныне столь печальное и пустынное, имело, кажется, большую важность в те отдаленные времена, которые предшествовали завоеванию Галлии римлянами. На каждом шагу в этих безлюдных долинах встречаются какие-либо грубые следы друидского богослужения, и все доказывает, что Лок был некогда предназначен для религиозных мистерий кюриозолитов и венетов. Тут находятся покрытые дерном курганы, заключающие в себе кости храбрых кельтских воителей; далее стоят ряды гранитных обрубков, наподобие карнакских и камаретских дольменов икромлехов, и есть здесь другой, еще более любопытный памятник, о котором мы скоро расскажем.

Всюду встречаешь напоминания о том варварском периоде, мрачная поэзия которого так хорошо подходит этим диким местам. Тут, без сомнения, девы Сейна золотыми серпами пожинали вербену себе на венцы или селяго для своих чар. Подле этих ветвистых дубов эвбеи в белых одеждах собирали священную омелу в Новый год. Это разбитое громом дерево с почерневшим стволом, может быть, посвящено было страшному Ирминскулу[1], а тот высеченный в каменном столе желоб предназначен был для стока крови человеческих жертв. Об этих полуразвалившихся остатках другого времени ходит множество преданий между суеверными бретонцами, крестьянами и рыбаками, посещающими остров Лок. Святые и феи, добрые духи и демоны играют, как водится, большую роль в местных легендах, где без разбору смешивается священное с нечестивым. Несмотря на это, когда путешественник более просвещенный, привлеченный любопытством или бездельем, слушает эти мрачные легенды перед древними памятниками, их породившими, ему невольно навевается какое-то тяжелое и печальное чувство, похожее на почтение. Но даже не восходя к таким отдаленным временам, как кельтская эра, маленький островок знал когда-то лучшие дни. Перед наступлением революции – я имею в виду революцию 1789 года, а то теперь, пожалуй, можно и запутаться – он составлял дворянский лен, принадлежавший одной из знаменитейших в провинции фамилий. Эта фамилия, существовавшая, если верить ее родословному древу, задолго до прихода Цезаря в Галлию, к описываемому времени потеряла изрядную долю своего прежнего блеска. Из многих поместий и маркизатов во владении ее мало-помалу остался один только островок Лок, скромный участок, который в былое время представители фамилии едва удостаивали упоминания в ряду своих пышных титулов. Самой фамилии грозило совершенное прекращение, как будто бы она не могла пережить потери своих великолепных владений. В то время, о котором мы говорим, глава прямой линии, старый видам де Кердрен, бывший президент рейнского парламента, умер, оставив наследником имения и остатков своего состояния племянника, Альфреда Кердрена, молодого человека двадцати лет, которого усыновил и всегда почитал за сына.