Читать Цветок мака

Асиль

Я родилась в то время, когда по всей степи вспыхивали яркие алые пятна цветущих маков. «Знак судьбы», — сказал отец, и меня так и назвали — Асиль, цветок мака. Ребенком я была поздним, родители оба были немолоды, может, поэтому мне позволялось многое из того, что не дозволено орочьей женщине. А может, потому, что и семья наша была не совсем обычна для нашего племени: жена у отца была только одна, хоть он и мог позволить себе нескольких. Четыре у него и были до того, как он встретился с мамой, но когда она решила остаться в Степи, то стала единственной, поскольку таковым оказалось ее условие. Отец весьма неплохо по орочьим меркам обеспечил бывших жен, но полностью из своей жизни никого не вычеркнул. Старшие сыновья часто приезжали, и никому он не отказывал в помощи или совете. Остались ли его бывшие жены в обиде? Возможно, но я об этом ничего не знаю. В нашей семье детей было двое: я и мой старший брат Шуграт.

Моя мать к моменту встречи с отцом была туранской королевой. Гордая и независимая, поначалу она ни в какую не принимала ухаживания со стороны дикого для нее мужчины. Отец не хотел, чтобы его любимая женщина чувствовала себя несчастной, и отправил сообщение тогдашнему туранскому королю Генриху, что тот может получить жену и старшего сына, заплатив за них выкуп. «Королева Инесса и кронпринц Гердер погибли, — гласил ответ. — Мне не нужны самозванцы». При этом король точно знал, что это не так: брачная татуировка должна была указать на то, что жена жива. Для матери это стало ударом, поэтому, когда ей выдалась возможность бежать из Степи в Гарм, она отказалась. «Я умерла для Турана, — решила она. — И для Генриха». Гердер, ее старший сын и мой единоутробный брат, так ей этого и не простил, посчитав такой поступок предательством по отношению не только к стране, но и к нему лично. Он вернул свое законное место, но с матерью больше никогда не встречался, да и писал ей крайне редко, хотя раньше, по ее словам, они были очень близки. Но когда мама направила к нему Шуграта, то Гердер, на тот момент уже туранский король, от брата не отрекся, принял его и оказал посильную помощь. Сейчас между нашими народами уже шли переговоры об обмене посольствами между Тураном и Радаем.

Брат очень гордился своим городом, хотя мама с усмешкой говорила, что это просто большая деревня и не более. Но все же Радай — первое орочье поселение, и дом наш, пусть его и нельзя было назвать дворцом по человеческим меркам, был довольно велик и даже имел сад. А в саду был — небывалая роскошь — пруд с рыбками, там любили сидеть в жаркие дни жены моего брата. Было их пока две, но Шуграт останавливаться на таком ничтожном гареме не собирался. У правителя всего должно быть много, считал он. Но собирать абы кого ради количества он не хотел, каждая новая кандидатура внимательно рассматривалась и пока отвергалась, что нас с мамой вполне устраивало. Мне казалось, что и две много: они и так постоянно ругались между собой, пытались привлечь внимание брата, найти поддержку у нас с мамой.

Отец умер в самом начале строительства орочьего города и не увидел, как мечта сына становится повседневной жизнью. Родители хотели отправить меня учиться магии в одно из заведений человеческих поселений, но смерть отца внесла свои поправки. Шуграт все откладывал и откладывал мою поездку, уверяя, что не может обеспечить безопасность. Это было действительно так: в Степи шли постоянные стычки между разными группами орков, но в последнее время брат подмял под свою руку большую часть, а мелкие племена приутихли и не рисковали с ним связываться — месть приходила незамедлительно и была очень жестокой, такой, чтобы и внуки помнили: Шуграта задевать себе дороже. Мама говорила, чтобы я не волновалась, и утверждала, что часть дисциплин я смогу сдать уже прямо сейчас. Сильная магичка, она занималась со мной очень много. Ей хотелось, чтобы жизнь моя прошла не так, как это принято у орков, у людей все же женщины имели свободы больше, не столь были подчинены мужчинам, а магички и вовсе достаточно независимы. Но маки отцвели уже двадцатый раз со дня моего рождения, а Академия была все так же далека, как и желанная свобода. Все мои дни протекали внутри дома. Были они тихими, размеренными и спокойными, наполненными домашними делами и занятиями с мамой.