Читать Oh, Boy!

Мари-Од Мюрай

MARIE-AUDE MURAIL

Oh, boy!

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

© L’ECOLE DES LOISIRS, Paris 2000

© Н. Шаховская, перевод, 2006

© Оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2017

Юмор – это декларация достоинства, утверждение превосходства человека над тем, что с ним случается.

Ромен Гари

В Париже, на улице Меркер, в доме 12, два года проживала семья Морлеван. В первый год – трое детей и двое взрослых. Во второй год – трое детей и один взрослый. А с этого утра – только трое детей. Симеон, Моргана и Венеция – четырнадцати, восьми и пяти лет.

– Дадим клятву, – предложила Моргана. – Что нас никто не разлучит. А, Симеон?

Венеция подняла руку, готовая клясться. Но Симеон, старший из Морлеванов, так и сидел на ковре, прислонясь к стенке, весь уйдя в свои мысли. У него оставалась только… взгляд на часы… только четверть часа, чтобы спасти положение. Сотрудница социальной службы вот-вот должна была вернуться. Она обещала Симеону «окончательное решение». Пока что ей на ум приходили только временные: няня Венеции, соседка снизу, консьержка из дома напротив. Но все эти доброжелательницы слишком боялись, что на них полностью спихнут трех сирот. Итог: они сидели в своей квартире и ждали «социаленную сотрудницу», как называла ее Венеция.

– Она отправит нас в приют, – предрек Симеон.

Потому что у них не было никакой родни – ни бабушек, ни дедушек, ни дядьев, ни теток, даже крестных не было. Семья Морлеван состояла теперь из трех детей, и все. Венеция вопросительно взглянула на сестру.

– Приют, – объяснила Моргана, – это такая гостиница для детей, у которых нет родителей.

– А, ну ладно, – сказала Венеция.

Со вчерашнего дня они были детьми-у-которых-нет-родителей. Венеция приняла это как данность. Людям ведь незачем было ее обманывать. И в то же время все это ровно ничего не значило. Мама, может, и умерла, но в понедельник она должна отвести Венецию на танцы, потому что дама, которая ведет занятия, не любит, когда их пропускают.

Симеон взглянул на часы: десять минут. У него осталось десять минут. Чуть выше ремешка часов он увидел красное пятно, которое появилось вчера и расползалось по руке. Он одернул рукав.

– Папа не умер, он ушел, – задумчиво сказал Симеон. – Они будут пытаться найти его.

Но его уже искали, чтобы заставить платить алименты. И все, что тогда удалось узнать, это что он уже был женат в ранней молодости, и бросил жену, и…

– Есть! – вскричал Симеон, щелкнув худыми пальцами.

Вот оно, решение. Он нашел! Женщина, на которой был женат их отец? Нет, конечно. Это все равно что консьержка или няня Венеции. Едва ей подкинут под дверь трех сирот, она тут же займет позицию временного решения. Нет, окончательное решение – это дети от того брака.

– У нас… у нас с ними один… один отец. Мы… мы одной… одной крови.

Симеон говорил заторможенно, ошеломленный своим открытием. У них есть родственники. Да, они никогда не видели этих людей, он сам впервые о них вспомнил… Но они носят ту же фамилию.

– Морлеваны! Они тоже Морлеваны, как мы. Мы не единственные, кто носит эту дурацкую фамилию! – горячился Симеон.