Предлагаю вам, уважаемый читатель, рассказы моего одноклассника, соучастника детских игр и проказ, а сейчас обыкновенного сельского работяги. Петя Дружный – так его зовут. В очередной мой приезд домой он протянул мне старые тонкие тетрадки и, скрывая своё смущение за грубоватым тоном, сказал: «Ты там, в городе. Может, напечатаешь где…»
Я продиралась сквозь дебри его почерка со множеством зачёркиваний, исправлений и добавлений, и передо мной оживали образы моих односельчан, трогательные и прекрасные. Я читала знакомые мне и всему нашему селу истории, и первоначальная мысль не заморачиваться всем этим отпала сама собой.
Вот его рассказы.
Последнее время стало модным печатать в газетах так называемые житейские истории, в которых всякие там дамочки рассказывают о сказочных принцах из их юности и о домашних хамах в их теперешней жизни. Пускай бы только дамочки! Посмотреть, так кто только не испачкал пальцев своих чернилами, не замарал белого листа бумаги! Вот и ваш покорный слуга, можно сказать, на старости лет, не удержался и решил поведать вам несколько историй из жизни моего закадычного дружка Сени.
А если кто заподозрит меня в брехне, то позвольте, дорогой мой читатель, с вами не согласиться, так как все эти истории – чистая правда. Бывалый человек знает, что жизнь иной раз удивительнее кино.
Ну, так или иначе, я предлагаю вам несколько забавных невероятных, но правдивых историй про Сеню.
Слушайте! Слушайте!
Был Сеня человеком необыкновенным, настоящим самородком, какие, впрочем, и сейчас встречаются в нашем селе. Вся его жизнь – сплошные розыгрыши над уважающими себя людьми. Посмотреть, так с виду Сеня неказист: ни мал, ни велик, нос свисает унылой сливкой, да глаза грустные-прегрустные. К тому времени, о каком рассказ пойдёт, отпустил он усищи. Не сказать, чтобы они Сеню красили, совсем даже наоборот. Были усы длинными, какого-то непонятного серого цвета и очень напоминали шиньон старой девы. Сам он, верно, казался себе бравым казаком и гордо проводил по ним рукой. Уж Клава, жена его, за усы эти мерзкие и ругала, и трепала, и упрашивала сбрить – ни в какую. Я так думаю, что он ей назло их отпустил. А война между ними чуть ли не столетняя была.
Как сейчас помню, случилась эта история в воскресенье. Сеня ко мне зашёл – глаза красные, опух после вчерашнего. Есть ли, говорит, что-нибудь восстанавливающее? Да какое там! Конец августа. Время самое, что ни на есть тяжёлое – вино у всех закончилось.
– У Толика был?
– Был. Нет у него. Бочку помог поднять.
– А у дяди Гори?
Сеня махнул, прикурил трясущимися руками, послал всех подальше и жён их, и пошёл домой.
Дома война с Клавой возобновилась сразу, ещё он только калитку прикрывал. Перед глазами тут же прошла вся их совместная жизнь, и юность, и даже детство, а заодно и родителей вспомнили. В общем, всё как всегда.
И тут Сене стало плохо. За сердце хватается, ртом воздух ловит, опять у него сердечный приступ сделался. Клава тут же про войну забыла, Сеню подхватила, до дивана кое-как дотащила. Лекарство несёт, глядь, а Сеня захрипел так, забился, дышать перестал и вытянулся. Тут с нею самой чуть обморок не случился. Побелела вся, заголосила. Кричит, а подойти боится. Поплакала она ещё немножко, а потом пошла соседей звать.