Как трудно быть объектом для насмешек,
Как трудно стать посмешищем в глазах!
Но как приятно видеть людей с улыбкой на устах.
Меня бросает в пот перед выходом на сцену,
Я чую рокот стрекочущих страстей,
Но мне всегда помогут лица не плачущих детей.
Прошёл много огней и медных труб,
Война – та станция откуда пошёл мой труд,
Жаль только бойцы с собой меня уж не зовут.
В те дни атак и половодья крови,
Я кривил рожи и хмурил брови,
Не смеха ради, а от боли.
Война прошла и стало легче всем
Настало время для восстановленья,
Но заняться я не мог ничем.
Лишь детям помогал пройти ученье.
Но на меня они смотрели странно
Даже учителя и Марь Иванна.
Что не так со мной сказал себе с заботой,
И к зеркалу пошёл с огромной неохотой.
Я увидел на лице своём смерть
И ушла из-под ног земная твердь.
Видно долго был я страхе
И на острие атаки.
Делать многого не мог
Бог миловал – не лишился ног.
А кто-то мне сказал: Ты смешной, сынок!
Я посмотрел на отраженье,
И сделал злое выраженье
На своём лице.
Но мне не стало страшно —
Оно не было ужасно.
Сквозь смех прорвались слёзы
Не видал-таки курьёзы,
Чтоб я смеялся над собой,
Но как же так, постой!
Мне так смешно, что мочи нет,
А вокруг ещё так много дыма,
Наверняка вы знаете ответ,
Как Вася-клоун я прославился до Крыма.
Делиться радостью привык,
Друзей не поминаю лихом,
От войны значительно отвык
И вот теперь я повелитель смеха.