Читать Перебежчик

Новобранцев привели в огромный зал театра, где уже сидело по рядам несколько отделений старослужащих в форме. Расположили так, что среди ребят пока что в гражданском, оказались солдаты в форме. Говорили, что будет интересное зрелище.

На сцену вышел, почти выбежал молодой офицер. Поднял руку, и в зале поспешно затарахтели откидные кресла. Наступила тишина. Офицер, как и следует военному, доложил коротко и ясно, как ему казалось, но для новобранцев это было как в том Крыму, где все в дыму и ничего не видно:

– Сейчас перед вами выступит известный маг из гор Тянь-Шаня и проведет урок конформизма. О своем впечатлении от этого урока каждый из присутствующих должен будет доложить своему командиру, – и пошел ступенями вниз ни намеком, ни словом не прояснил, что оно такое – конформизм и для чего это надо знать солдату непобедимой армии?

Никто не заметил, как и откуда почти на том месте. где только что был офицер, появился человек в черном. Длинный, до пола плащ и черная шляпа. Фогель не отрывал глаз от сцены, где стлался дым, который набивался откуда-то из-за кулис, или со щелей пола. Маг поднял правую руку, и тишина в зале стала гробовой. Он поднял левую руку и спросил тихо, едва не шепотом:

– Это правая у меня рука?

– Нет… лев… – порывалось слово из уст Фогеля.

– Не спешите с ответом, подумайте!

Не успел он умолкнуть, как все старослужащие хором стали скандировать: пра-ва-я, пра-ва-я!!.

Удивленный Отто, что называется, прикусил язык, на котором сидело слово «левая». Его накрыл могущественный голос массы, которая орала «правая». Он бросил глазом влево, потом вправо и по шевелению губ тех, что скандируют они «правая». Как же так? Он же видит и убежден, что они явно ошибаются. Но сам того не замечая, начал шепотом подстраиваться под общий ритм. Вся реальность вокруг, все это единогласное мнение и даже пословица, которая пришла в голову, что не может же вся колонна идти не в ногу, а в ногу ты один! Солдата ломали через колено. Выбивая из головы его видение мира и логическое мышление. А то разве, все ошибаются, только ты такой умный? Да, я не дурак, но и не настолько умный, чтобы стать выше коллективного ума!

А маг продолжал выступление, показывая поочередно две картонки: белую и красную. И все орали, скандируя «белая» на красную, и наоборот – красная, когда над головой мага зависала белая. Отто перестал сопротивляться и орал вместе со всеми, как в той присказке: «пел в хору, все орут, и я ору!»

Его томила, угнетала эта неправда. На вопрос офицера по окончании сеанса, как вам понравилось выступление, мямлил что-то непонятное: мне сдалось… Только ничего ему не сдалось, он постеснялся, а точнее, побоялся поделиться своими сомнениями даже наедине ни с одним из таких, как сам новобранцев. Лишь позднее, вспоминая тот зал, понимал, что для массового сплочения духа людей нужна религия единомыслия, идея или непонятность, которая наивной единице только сначала покажется абсурдом.

Это был почти, что теплый край. После июньского дождя, который высыпался на разогретый тротуар, дышать не стало легче, но настроение заметно поднялось.

Воздушно-десантная часть, которая ночью прибыла в Польшу, стала лагерем в лесу, неподалеку от города Замосцье. Несмотря на то, что за плечами солдат была вся оккупированная Европа, они знали наверно, что это лишь начало триумфального марша по чужим городам и селам, на что намекали и приглушенные разговоры офицеров, и карты, разрисованные в штабах цветными карандашами. И еще невероятное сосредоточение живой силы и техники. Ни для кого из них не секрет, что начнется это если не сегодня, то завтра. Диверсионные отряды все еще спешно заучивают русские слова, в основном военные команды, приказы и восклицания типа «руки вверх» «стой!» «вперед», «бегом!» Они уже получили красноармейское обмундирование б/у: шаровары и гимнастерки, плащпалатки и пилотки, кирзовые сапоги, а не обмотки (наверное, лишь потому, что к обмоткам надо долго привыкать и учиться наматывать на ногу.) Огромные в брезентовых сумках старые противогазы, круглые котелки и автоматы ППШ с круглыми дисками. Все это для немецких курсантов, которые привыкли к подобной экипировке классом выше, было даже неприятно и унизительно. Они не молчали, и с насмешкой говорили об очередном противнике. Примитив и несовершенство оружия и снаряжения подтверждали пропаганду о неполноценности народа, с которым они будут иметь дело покорения и уничтожения.