Мир слишком жестоко отнёсся к людям, что желали жить в своём маленьком уютном мирке. И эта жестокость однажды заставит обратиться к тем, кого общество изгнало, лишая всего – тираничный правитель, которого породило безрассудство, бродил серой тенью среди мира. Был их палачом.
***
Вечер начинается скучно-серым выпуском новостей и грозит никогда не закончится. Светловолосая женщина монотонно рассказывает новости дня – кукольно-безразличная, с вечной натянутой эмоциональностью, она смотрит перед собой – и будто не видит мира, лишённая выбора, чуждая к человеческим заботам. Поэтому сидящая перед телевизором девушка не поднимает взгляд, продолжая нервно вырисовывать очередного, вечно-ненужного персонажа – без кожи и костей, без цвета и жизни, он остаётся плоским рисунком на альбомном листе, кусочком чего-то чужеродного в мире.
На экране появляется цветная рябь помех, перекрывающая ведущую новостей – и пропадает. На экране телевизора – полный мужчина с сальной улыбкой и противно-притворным жалобным взглядом – такой себе любимчик жизни и герой-неудачник многих романов. Он поправляет однотонно-серый костюм, кивает кому-то за пределами видимости и всматривается в бесконечную пустоту камер перед собой – свет неровно падает на его загорелое лицо, растворяется в жидких тёмных волосах. Его скрипучий голос, полный насмешки и презрения, в голове отдаётся эхом, осколком незаинтересованного безразличия, пустым притворным взглядом.
«Дорогие граждане! В связи с принятым законом о защите людей от вредоносной информации, согласно пункту два-восемь-два, каждый „фикрайтер“ — вне зависимости от возраста, пола и социального положения – указом Президента должен быть изъят из общества и помещён в специальный охраняемый сектор, созданный для предотвращения распространения вредоносной, ошибочной информации.»
Мужчина исчез с помехами, растворился в шуме цветных линий, оставляя неприятный осадок – горькое ощущение опасливой ненужности, грязи, чужого ужаса. Не хотелось знать, что было в головах этих бесчинствующих, заигравшийся во власть людей – или не людей вовсе.
Девушка отбросила альбом, неловко дёрнулась, силясь достать лежащий на столе телефон – экран загорелся защитой случайных прикосновений, длинный ноготь оставил царапину на плёнке и углубление – на кнопке выключения. Открыть браузер, нажать на привычно-главное окошко «Фикбук», открыть хоть что-нибудь – и увидеть, как изменился привычный мир под неприятно-кричащим «Сервер недоступен». Ей этого не хотелось – интернет пестрел этим видео-заявлением, тестовой выдержкой закона и осколком чего-то важного. Она – как и тысячи людей – была приговорена к неизвестности, возможно-глупой смерти и прощальной улыбке свободы – знать об этом не хотелось.
Официальный сайт правительства ответил ей молчаливо-скупым планом города, страны или лишь улицы – она плохо разбиралась в планах, картах и подобном. Всё выглядело слишком чётко, грандиозно и спланированно в мелочах – неделя на прощание, сборы и завершение привычной жизни; переезд в черту охраняемой высокими стенами зоны; изоляция от внешнего мира.