Читать Заговор в Уайтчепеле

Зал судебных заседаний в Олд-Бейли[1] был переполнен. Свободные места уже давно отсутствовали, и стоявшие у дверей судебные приставы больше не пускали людей внутрь. Было 18 апреля 1892 года, понедельник после Пасхи, день открытия лондонского светского сезона, а также третий день слушания дела заслуженного военного Джона Эдинетта, обвинявшегося в убийстве Мартина Феттерса, коммивояжера и антиквара.

Томас Питт, суперинтендант полицейского управления на Боу-стрит, готовился дать свидетельские показания стороне обвинения, которую представлял прокурор Эрдал Джастер.

– Начнем сначала, мистер Питт, – произнес обвинитель.

Этот темноволосый, высокий и стройный мужчина лет сорока обладал необычной внешностью. Он был довольно привлекателен, и в то же время в его повадках сквозила кошачья грация.

Он бросил взгляд в сторону скамьи свидетелей.

– Почему вы оказались на Грейт-Корэм-стрит? Кто вас вызвал?

Томас немного приосанился. Он тоже был немаленького роста, но на этом его сходство с Джастером заканчивалось: полицейского отличали слишком длинные волосы, мятые брюки с оттопыренными карманами и неаккуратно повязанный галстук. Он давал свидетельские показания на протяжении двадцати лет, с тех пор когда был еще констеблем, но это занятие никогда не доставляло ему удовольствия, поскольку от его слов зависела репутация, а возможно, и свобода человека. В данном же случае от них зависела жизнь. Питт не боялся встретиться глазами с холодным, невозмутимым взглядом Эдинетта, сидевшего на скамье подсудимых. Он собирался говорить только правду и никоим образом не мог повлиять на последствия этого судебного заседания. Однако мысль об этом отнюдь не служила для суперинтенданта утешением.

В зале повисла гнетущая тишина. Ни единого звука. Ни единого шороха.

– Меня вызвал доктор Иббс, – ответил Питт на вопрос Джастера. – Некоторые обстоятельства смерти мистера Феттерса вызвали у него подозрение. Он работал со мною прежде, при проведении других расследований, и знает, что может положиться на меня в том случае, если допустит ошибку.

– Понятно. Не расскажете ли вы нам, что произошло после того, как вас вызвал доктор Иббс?

Джон Эдинетт сидел совершенно неподвижно. Он был худ, но крепко сложен, и на его лице лежала печать уверенности в себе и собственной значимости. Многие из присутствующих испытывали к нему симпатию и даже восхищались им. Они не верили, что этот человек мог совершить преступление, в коем его обвиняли. Это, вероятнее всего, была ошибка. Защита наверняка выступит с убедительным опровержением, и ему будут принесены глубочайшие извинения.

Питт сделал глубокий вдох и продолжил:

– Я немедленно отправился домой к мистеру Феттерсу на Грейт-Корэм-стрит. Это было в начале шестого. Доктор Иббс ждал меня в прихожей, и мы вместе с ним поднялись в библиотеку, где было обнаружено тело мистера Феттерса.

Он замолчал, отчетливо вспомнив, как поднимался по залитой лучами лестнице и шел мимо огромного китайского горшка с декоративным бамбуком, картин с изображением птиц и цветов и четырех расписанных и украшенных резьбой деревянных дверей. Заходящее солнце освещало красноватым светом сквозь высокие окна турецкий ковер, стоявшие на полках книги с золотым тиснением на корешках и большие потертые кожаные кресла.