Читать Утопи свои обиды

Тонкий солнечный лучик осторожно скользил по белому пластику стола, словно ему было интересно выяснить, что это перед ним за прозрачная стеклянная посудина с тёмно-янтарной жидкостью внутри, которую сидящий за столом небритый тип в ссадинах, порезах и в несвежей выцветшей майке упорно переливает в низкий квадратный стакан толстого стекла и незамедлительно опрокидывает себе в горло.

Этим побитым молью типом был не кто иной, как ваш покорный слуга. Передо мной стояла литровая бутылка виски «Джек Даниэлс», которую я раньше позволить себе не мог из-за дороговизны, а сегодня она мне досталась от моего лучшего друга. Правда, не за красивые глазки. Такие подарки с бухты-барахты не получают. Утопить бы все наши печали на дне такой бутылки, а заодно сто лет не получать и таких подарков, да только что теперь говорить…

А ведь не мешало бы всё вспомнить и привести в голову в порядок. Помню-то я на самом деле многое, но это совершенно другие, не относящиеся к делу вещи. Чтобы прояснить хотя бы приблизительный круг моих познаний, наверняка потребовалась бы не одна бутыль подобного благородного пойла, однако в данной ситуации никому и даром не нужны мои познания в языках, искусстве и литературе, мои взгляды на мир и окружающую действительность. На всё это окружающим плевать, как, впрочем, и на мою бесцветную, практически бесполезную личность. Всем вокруг и, в первую очередь, мне самому необходимо всего лишь разобраться в том, что происходило за последние несколько дней, и попытаться вычислить, кто оказался в выигрыше, а кто остался в дураках. Уж я-то точно ничего хорошего изо всего этого не поимел…

Я поковырял ногтем этикетку на бутылке и решил подождать, пока виски станет поменьше, а в голове наступит благословенное состояние пьяной эйфории, – тогда хоть трава не расти, утопим все свои печали на дне этой квадратной бутылки… Всё равно ничего не изменить. Мёртвых не воскресить, а живые – да ну их…

Как мне всё надоело! Я с ненавистью посмотрел на свой сотовый телефон, который мирно дремал рядом со стаканом, но разбивать его не стал. А ведь как хочется…

Пусть лучше считают меня алкашом, которому только этого и надо. Так спокойней и… Спокойней ли?

Я налил ещё полстакана благословенного «Джека Даниэлса» и решительно поднёс к губам.

Когда я приехал в это небольшое поселение неподалеку от арабского города Хеврона, то нужный дом отыскался сразу. Его и искать особо не пришлось. Солдат, охраняющий ворота на въезде, едва поинтересовавшись, кто я такой, заученным жестом указал дорогу и махнул рукой, мол, проезжай, не морочь голову, много вас тут любопытных за последнее время появляется.

Заблудиться в поселении невозможно. Пару мощёных улиц, причудливым серпантином завивающихся вокруг холмов, на которых расположено поселение, можно проскочить на машине буквально за десять минут, а потом с полной уверенностью сказать, что осмотрено всё и нет здесь для тебя больше ничего неисследованного.

Сразу из машины я вылезать не стал, а только выключил зажигание, приглушил приёмник и закурил сигарету. Хотелось ещё раз обдумать вчерашний разговор с Сашкой Гольдманом и решить, как всё-таки поступать.

С Сашкой мы старинные друзья. Примерно в одно время приехали в Израиль, изучали иврит в одном ульпане и первое время после окончания общались довольно близко. Я подался на компьютерные курсы осваивать новую для себя специальность, а он, бывший милицейский опер, стал планомерно долбить полицию, чтобы продолжить свою любимую и опасную работу в нашем жарком климате. Сперва я интересовался его успехами, но, ясное дело, с первого раза ни одна стена не прошибается, и он носился на какие-то бесчисленные встречи и собеседования, сдавал экзамены и проваливал тесты, а в перерывах подрабатывал в местном спортивном клубе тренером по дзюдо. Со временем наши встречи стали реже, а потом, когда после долгих мытарств его, наконец, приняли в полицию, и вовсе прекратились. Зачем ему, спрашивается, терять время на бесполезное общение со мной, ведь курсы-то компьютерные я успешно закончил, а соответствующую работу так и не нашёл. У Сашки теперь полно дел в полиции, а я, пристроившись в захудалую фирму охранником, какой могу представлять для него интерес? О чём со мной сегодня говорить? То-то и оно. Разного мы с ним теперь полёта птички…