Субботний вечер пришел в селение Гешен, что лежит в Ури, одном из четырех первичных кантонов, кантоне Вильгельма Телля и Вальтера Фюрста. На северной стороне Сен-Готарда, там, где звучит немецкая речь, где обитают тихие, приветливые люди, имеющие право самолично решать собственные дела, где священный лес служит защитой от лавин и обвалов, расположена укрытая зеленью деревенька на берегу ручья, который вращает мельничное колесо и кишит форелью.
На исходе субботы, когда церковный колокол отзвонит к вечерне, обитатели селения собираются возле колодца под большим раскидистым орехом. Приходят почтмейстер, амтман и даже сам староста, все без пиджаков, у каждого коса на плече. Они приходят после косьбы, чтобы ополоснуть колодезной водой свою косу, потому что работа здесь в почете, а своими руками оно как-то верней. Потом приходят молодые парни, тоже с косами, потом приходят девушки с подойниками, а последними являются коровы местной породы, великанской породы, когда каждая корова вымахала ростом с быка. Плодородна эта земля и благословенна, вот только виноград не растет здесь, на северной стороне Готарда, и олива не растет, и шелковица тоже не растет, и буйная кукуруза. Зеленая трава, да золотая рожь, да высокий орех, да сочная репа составляют истинную славу этой стороны.
Трактир «Золотой конь» стоит возле колодца, под отвесным склоном Сен-Готарда, и там в саду за длинным общим столом сидят после дневных трудов усталые косцы, все за одним столом, без различия чинов и званий: амтман, почтмейстер, староста рядом с батраками, фабрикант, изготовляющий соломенные шляпы, и его рабочие, маленький деревенский сапожник, учитель и все остальные.
Они толкуют о видах на урожай и об удоях, они хором поют, и в этих песнях звучат незамысловатые трезвучия, напоминая звук пастушьего рожка и коровьего колокольчика.
Они поют о весне и ее чистых радостях, зеленых, как вера, и голубых, как надежда.
И еще они пьют светлое пиво.
После чего молодежь встает из-за стола, чтобы поиграть, побороться и попрыгать, потому что завтра стрелковый праздник, стало быть, надо хорошенько поразмяться накануне.
А потом раньше обычного рога трубят вечернюю зорю, чтобы никто не явился заспанным и усталым, потому что им предстоит защищать честь родной деревни.
Воскресенье заявило о себе колокольным звоном и солнечным сиянием; люди в праздничных одеждах стекались из окрестных сел, и у всех был свежий и спокойный вид. Почти все парни сменили ради такого дня косу на ружье; женщины и девушки посылали им взгляды любопытные либо подбадривающие, ибо здесь учатся стрелять на потребу дома и семьи, а лучший стрелок знает, что откроет танцы с самой красивой из девушек.
Подъехала огромная плетенка, влекомая четырьмя вороными конями в цветах и лентах, вся плетенка выглядела словно зеленая беседка со скамьями; людей не было видно, но зато можно было услышать доносящееся изнутри пение, складное, высокоголосое пение о швейцарской стране и швейцарском народе, самой прекрасной стране и самом храбром народе.
Потом явилась процессия детей, они шли попарно, держась за руки, словно добрые друзья либо словно маленькие женихи и невесты.
И с ударом колокола все двинулись к церкви.