Глава I
Москва. Каланчевская
Поток приезжих из только что прибывшего утреннего поезда Кузнецк-Москва стремительной волной вливался в станцию метро, удобно расположенную в здании вокзала, и лишь небольшая часть пассажиров, не желавшая быть, как все, проследовала на Комсомольскую площадь. Столичный ритм всегда вызывает недоумение у «понаехавших» – куда и зачем так нужно спешить? Впрочем, никто и не собирался ничего объяснять. Разве что с противоположной стороны привокзальной площади за скромным пареньком с потертой дорожной сумкой молча наблюдало солидное здание. Картина была привычной.
Приезжий озадаченно крутил головой, а не бил челом перед одним из старейших вокзалов белокаменной, построенным когда-то под единоличным подрядом купца первой гильдии Торлецким. Похоже, парнишке было невдомек, что полтора века назад это был Николаевский вокзал, в 1923 году переименованный в Октябрьский, а в 1937 – Ленинградский. Революционные завихрения девяностых коснулись только имени северной столицы, оставив название самого вокзала в Москве нетронутым. Это был старожил на Каланчевском поле, где позже появились Ярославский и Казанский собратья. Он помнил, как вместо башенки с часами над небольшим зданием Матвея Левестома знатоки фольклора задумали возвести солидный вокзал с башней в честь казанской княжны Сююмбике. С золотым петушком наверху, олицетворявшим дракона Зиланта. Но началась Первая Мировая, потом Гражданская… Все закончилось скромнее – на фасаде Казанского вокзала появились часы с боем. Правда, в 1941 немецкая бомба остановила их ход до семидесятых. Теперь-то уж и Каланчевку мало кто вспоминает, а вместо Комсомольской чаще говорят о площади трех вокзалов.
Пройдя метров десять от дверей вокзала, приезжий остановился. Он задрал голову, и, не обращая внимания на недовольные возгласы вечно спешащих москвичей, стал с восторгом разглядывать все вокруг – высокие здания окружавшие площадь, столичную суету, потоки машин, голубое небо и неугомонных стрижей, виртуозно выписывающих в нем замысловатые пируэты… Лето в Москве.
Подняв недовольный взгляд на преграждавшего дорогу парня и натолкнувшись на восторженное выражение его лица с бесшабашно счастливой улыбкой, прохожие мгновенно смягчались и прощали приезжему странную выходку, скорее похожую на встречу с закадычным другом из дома напротив, с которым можно пробежаться по родному поселку из одного края в другой, то ли гоняя мяч, то ли спасаясь от крикливой бабки, бдительно охраняющей свой сад.
– Тебе ноутбук не нужен? – неожиданно оборвал возникшие приятные воспоминания паренька неуверенный женский голос.
– Что? – приезжий медленно обернулся, стараясь понять, кто его спрашивает.
– Почти новый… Недорого.
На него в упор смотрели очень выразительные печальные глаза. Их неподвижный взгляд был тяжелым, даже угрюмым, что было так неуместно этим погожим июльским утром.
– Ты не думай, это мой… – донеслось откуда-то издалека, – просто очень деньги нужны.
Парень все еще не мог оторваться от печальных глаз, не видя, кто с ним говорит. Повисла тягостная пауза. Постепенно в его сознании стало прорисовываться незнакомое женское лицо. Какая-то боль тяжелой печатью лежала на нем, скрывая и возраст, и национальность, и что-то еще такое, что присуще живому человеку.