Таджикистан, пограничная застава Нижний Дусти. 18 августа 1999 г. 13:20
Несмотря на настежь распахнутое окно и нежно шелестящую за ним листву абрикосов, в кабинете стояла жуткая духота. Хотя середина лета осталась далеко позади, в узкой горной долине температура никак не опускалась ниже тридцати градусов в тени. А что творилось на солнце – и подумать страшно. В такие дни капитан Илья Ралусин начинал завидовать молодым лейтенантам и прапорам, уходящим в дозор к недалекому Пянджу. Там хоть ветерок обдувает, прохлада от воды веет… Хотя – при такой службе сапог от силы на полгода хватает. А ботинок – и того меньше.
Правда, был и один плюс. Группировка в Таджикистане считалась в зоне чрезвычайной ситуации, а потому здесь выслуга шла год за три, плюс полуторный оклад. Это означало, что уже к тридцати годам, будучи все еще достаточно молодым и крепким, он уже заработает себе полнокровную военную пенсию. А часто ли в средней полосе встречаются такие бодрые, поджарые, кареглазые, русоволосые со слегка приплюснутым носом капитаны двадцати семи лет от роду? Фиг бы он капитанские погоны выслужил, если бы не Пянджский погранотряд.
Хрипло затренчал звонок селектора. Офицер нажал мигающую кнопку поста у ворот, и тут же услышал встревоженный голос:
– Товарищ капитан, штабной «УАЗик» на дороге!
– Понял, иду! – Ралусин торопливо захлопнул папки с рапортами, бросил их в сейф, запер на два оборота и, опустив ключ в карман, поднялся из-за стола.
Обнесенная двумя рядами колючей проволоки застава, состоящая из штабного здания, навеса для боевой техники, двух казарм и трех домов для офицерских семей за ними отличалась от окружающего серого пространства прежде всего количеством клумб, газонов, фруктовых посадок и просто пятен зеленой травы. Уложенный три года назад до самого Пянджа шланг позволял обитателям небольшого военного городка не экономить воду, щедро поливая посадки, и растительность отвечала взаимностью. Правда, всегда оставался риск того, что «духи» попытаются отравить воду, а потому для питья люди ее почти никогда не употребляли – все равно приходилось возить бочками из Джиликула. От штаба к первому КПП вела мощеная широкими бетонными плитами дорожка, и по ней можно было бежать, не поднимая пыли и не боясь запачкать начищенные с утра ботинки.
Впрочем, как капитан ни спешил, командир первого взвода уже докладывал, вытянувшись по струнке и отдавая честь:
– Товарищ полковник, за время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по заставе лейтенант Молодценко!
«Молодец, мальчишка, – мысленно похвалил подчиненного Ралусин. – Вроде, домой обедать уходил. А на проходной раньше меня оказался».
– Вольно, лейтенант, – разрешил полковник, протягивая руку для пожатия. Кряжистый, высокого роста, всегда гладко выбритый Чупара официально числился в первом отделе штаба дивизии, хотя большую часть времени проводил в Москве. И то, что в последнее время этот странный человек зачастил к нему в часть, кольнуло Илью Ралусина неприятным предчувствием.
– Товарищ полковник, – перешел на строевой шаг капитан. – Начальник заставы…
– Вольно, капитан, – перебил его гость. – На заставе все в порядке?
– Потерь за минувшую неделю не было, раненых тоже. Двое рядовых лежат в медчасти с подозрением на дизентерию. Похоже, на бахчу в наряде сбегали, но не признаются.