⇚ На страницу книги

Читать Иствикские вдовы

Шрифт
Интервал

John Updike

THE WIDOWS OF EASTWICK


Copyright © 2008, The Estate of John Updike

* * *

Джон Апдайк, известный американский писатель, лауреат многих престижных наград, в числе которых две Пулицеровские премии, принадлежит поколению писателей, становление творчества которых пришлось на 1960-е годы. В этот период властителями дум молодых американцев были прежде всего писатели-бунтари, высказывавшие от лица нового поколения недовольство той системой ценностей, которая сложилась в обществе. На этом фоне Апдайк сумел сохранить собственный голос, создавая увлекательные произведения, такие как романы о Гарри Энгстроме по прозвищу Кролик, «Иствикские ведьмы», «Кентавр» и многие другие.

«За одно поколение редко появляется более двух или трех действительно первоклассных писателей. И Апдайк, безусловно, один из самых тонких пишущих в последние годы художников».

Владимир Набоков

Великолепная книга! Литература, ставшая магией!

The New York Times Book Review

Проза Апдайка жива и непреходяща. Ее чудеса, ее чувственность, остроумие, глубина сохраняют свою свежесть для многих поколений преданных читателей.

Los Angeles Times

Книги Апдайка одновременно трогательны, умны и остроумны. Он может заставить читателя смеяться и плакать над одной и той же страницей.

The Houston Chronicle

I. Возрожденный шабаш

Те из нас, кому была известна их омерзительная и скандальная история, не удивились, когда из разных мест, где ведьмы обосновались, сбежав из нашего милого городка Иствик, штат Род-Айленд, стали доноситься слухи о том, что мужья, которых эти три богооставленные женщины состряпали себе с помощью своих темных чар, оказались недолговечными. Нечестивые методы дают слабый результат. Да, Сатана симулирует творение, но низкопробными средствами.

Александра, старшая по возрасту, самая дородная по комплекции и наиболее близкая по характеру к нормальной человеческой натуре, овдовела первой. Как случается с очень многими женщинами, внезапно обретшими свободу одиночества, первым ее порывом было – пуститься в путешествия, как будто широкий мир, познаваемый посредством эфемерных посадочных талонов, томительного откладывания рейсов и неотчетливого, но, безусловно, существующего риска полетов во времена растущих цен на горючее, угрозы банкротства авиакомпаний, наличия террористов-самоубийц и накапливающейся усталости металла, способен принести плодотворное воздаяние за неутихающее желание иметь спутника жизни. Джима Фарландера, мужа, которого она себе колдовским способом сотворила из выдолбленной тыквы, ковбойской шляпы и щепотки земли с Запада, соскобленной с заднего крыла пикапа с колорадскими номерами, замеченного ею припаркованным на Оук-стрит в начале семидесятых и выглядевшего там на удивление неуместно, когда их брак устаканился и окреп, оказалось почти невозможно оторвать от его гончарной мастерской и редко посещаемой покупателями керамической лавки, находившейся в захолустном переулке в округе Таос, Нью-Мексико.

Представление Джима о путешествиях ограничивалось часовой поездкой на юг, в Санта-Фе; его представление о выходных – днем, проведенным в одной из индейских резерваций – навахо, зуни, апачи, акома или ислета пуэбло, – где он высматривал, что предлагают в своих сувенирных гончарных магазинчиках американские аборигены. Он всегда надеялся задешево прикупить найденный в таком магазинчике, в каком-нибудь запыленном индейском шкафу, подлинный старинный кувшин с типичным для племени пуэбло черно-белым геометрическим узором или хохокамский красно-желто-коричневый сосуд для хранения жидкостей, с орнаментом из сложнопереплетенных спиралей, который он смог бы за небольшое состояние всучить недавно облагодетельствованному пожертвованиями музею одного из буржуазных курортных городков юго-запада. Джиму нравилось сидеть на месте, и Александра это в нем любила, поскольку, будучи его женой, являлась частью этого места. Она любила его за стройность и стать (у него до самого дня смерти был плоский живот, притом что он никогда в жизни не делал никакой гимнастики), ей был приятен седельный запах его пота и глиняный дух, который, словно изображенная легкой сепией аура, навечно прирос к его сильным и умелым рукам. Они познакомились – на естественном уровне, – когда она, уже некоторое время состоявшая в разводе, слушала курс в род-айлендской Школе изобразительных искусств, где он временно преподавал. Четверо пасынков и падчериц – Марси, Бен, Линда, Эрик, – которых она взвалила ему на шею, не могли и мечтать о более спокойном, более умиротворяющем, молчаливом заменителе отца. С ним ее детям – в любом случае уже наполовину вылетевшим из гнезда, Марси к тому времени сравнялось восемнадцать – было легче ладить, чем с собственным отцом, Освальдом Споффордом, коротышкой – поставщиком кухонного оборудования из Нориджа, штат Коннектикут. Бедолага Оззи так самозабвенно участвовал в деятельности бейсбольной Лиги малышей и играл в кегли за команду сантехнической компании, что никто, даже его собственные дети, не принимал его всерьез.