Я просто не в силах был устоять, увидев её впервые.
Мы случайно столкнулись в коридоре, рассыпав какие-то документы, которые она несла в кабинет руководителя.
Пока я помогал поднимать бумаги с пола, она смущённо улыбалась, слегка залившись румянцем. Крохотная родинка на верхней губе, очаровывала до глубины души. Тонкую и гибкую фигурку обличало серое платье с небольшим вырезом на спине, где виднелась узкая полоска шрама между лопаток. Белоснежную шею украшал маленький красный бантик на шёлковой ленте.
Собрав бумаги, я хотел пригласить пообедать (время близилось к перерыву), но она, поблагодарив за помощь, поспешила к директору.
Провожая взглядом, я, как в замедленной съемке, наблюдал лёгкое и игривое качание стройных бёдер туго обтянутых подолом платья: влево – вправо; влево – вправо… Как какой-то гипнотический маятник – так подействовало на меня зрелище.
С тех пор никак не мог выбросить её из головы. Особенно занимал шрам на спине. Будто кто-то, когда-то ударил плетью. Одновременно я испытывал к ней жгучую страсть и нежную жалость. Хотелось увезти её на остров Капри. Подальше от всех. Грезил, как мы бы могли счастливо жить на берегу острова. Собирать ракушки. Играть в догонялки. Воображал, какие у нас могли быть красивые дети. И как всё это сказочно, если бы не одно – но.
Позднее выяснилось, она являлась женой нашего директора – Григория Васильевича Дубровского. Редкостный грубиян. Лицо у него вечно страдало болезненной припухлостью – пил много, ругался много. Закоренелый невротик. У него и походка была тиканутая. Но богат, как гном. Руководил брокерской компанией, в которой я, собственно, был рядовым брокером.
Её звали Дубровская Юлия Сергеевна. Они недавно поженились. Разница в возрасте девятнадцать лет.
К тому же, у меня была больная мама, которой требовался уход. И перевезти её на остров Капри, делом было неосуществимым. Но, чем не пожертвуешь ради настоящей, святой любви?! Хоть мамой. Хоть престижной работой. Всё, что захочешь, Нежность Моя – лишь бы иметь возможность держать тебя в объятиях; целовать тонкую шейку; сжимать в руках упругие, как мяч…
Я засуетился; начал обдумывать, как завоевать её сердце; план побега на остров Капри.
Момент для осуществления замысла подвернулся на новогоднем корпоративе.
Сидя за столом, ковыряя вилкой кусок курицы, я воодушевлённо любовался её скромной улыбкой. Улавливая мои взгляды, она смущённо прятала личико. Постоянно куда-то выходила, потом снова возвращалась за стол. Когда все уже хорошенько подвыпили, начали танцевать, веселиться, я вышел в коридор с тем расчётом, чтобы поймать Юлю и заговорить.
Так и произошло: пока курил в форточку, она, проходя мимо, спросила: «А чего вы тут один – одинёшенька стоите – с остальными не веселитесь?»
У неё был такой ласковый, звонкий и в то же время мягкий голос, что я смутился, не найдя ответа. Настолько я был очарован вниманием, что мне хотелось прямо здесь и сейчас броситься к ногам и кричать: «Я люблю тебя! Я одну тебя люблю!» Но, собрав волю в кулак, сухо ответил, что не люблю шумные компании.
– А тихие компании вы, стало быть, любите? – продолжала она.