Читать Дешёвый товар

У ворот кладбища продавали вербу. Несколько старух и двое сытых малых, испепеляя друг друга ненавидящими взглядами, наперебой зазывали к себе прохожих. Так было на Серафимовском кладбище, куда Андрей Озирский приехал в пятом часу вечера. Так оказалось и на Северном, куда он попал в шесть. Между этими двумя скорбными визитами капитан успел завернуть в гостиницу «Выборгская» и выпить там кофе.

Такие погожие дни в этом апреле выдавались не часто. Первый осчастливил петербуржцев ровно две недели назад, четвёртого числа. Нынче было восемнадцатое. Кончалась суббота, а с полуночи наступало Вербное воскресенье. И потому с сегодняшнего дня нескончаемым потоком, сжимая в руках красноватые прутики с серебристыми барашками, люди шли на кладбища, к родным и знакомым.

Андрей думал, что он и тут особенный – едет сразу к двум жёнам. За подкладкой чёрно-лиловой блестящей куртки Озирский нёс небольшую стеклянную баночку с суриком, а в глубоком кармане на джинсах – кисточку. В руках он тоже держал большой букет вербных веток, которые наломал на другом конце города – в Красном Селе. С начала марта именно туда каждый день Андрей ездил, чтобы исполнять обязанности участкового инспектора.

Полковник Горбовский и подполковник Петренко наперебой уверяли его, что это временно – только чтобы поутихла буря. Как Андрей и предвидел, после окончания охоты на людоедов по головке его не погладили. Конечно, из органов такого классного сотрудника никто увольнять не собирался, но показательную порку ему всё-таки решили устроить. Чересчур много возомнившего о себе капитана посоветовали отправить на «землю», чтобы он там немного подрастратил свою молодецкую силушку.

– Ничего, ему полезно охолонуть немного, – раздражённо сказал Горбовскому его начальник-генерал. – Он ведь сразу в Главк попал, на «земле» не работал, портянку не нюхал. Вот пусть пока разбирает пьяные драки, собачится с мелкотравчатой гопотой, слушает скучающих пенсионерок. Когда гонор с него слетит, можно возвращать обратно. И хватит на каждом углу твердить, что на Озирском свет сошёлся клином…

Кстати, московский инцидент тоже не прошёл даром. В газеты, как и обещал генерал, ничего не просочилось, но зато рапорт в питерский Главк прислали с нарочным. Это и оказалось последней каплей, которая переполнила чашу терпения начальства. Из Красносельского района то и дело приходили плохие вести. Сложный с криминогенной точки зрения участок как раз остался без инспектора, и хулиганьё окончательно отвязалось. Жители окрестных домов уже боялись светлым вечером выходить на улицу, жаловались, куда только можно. Вот тогда и возникла идея поручить Гераклу с Литейного навести порядок в Красносельских «авгиевых конюшнях».

Сославшись на то, что нужно помогать коллегам на местах, Андрея препроводили к парку «Сосновая Поляна», где постоянно тусовались самые настоящие разбойники. Как всегда, капитан долго не унывал. Он сказал себе, что никогда не лишне поправить здоровье, подышать морским воздухом с Финского залива, погулять по весеннему лесу. Кстати, до петергофских и павловских красот здесь было гораздо ближе…

В церкви святого Серафима было много народу. В полумраке теплились огоньки бесчисленный свечей, шевелились вербные ветки, слышался шёпот. Пахло ладаном и свежим древесным соком, который так благоухает только по весне. Андрей ещё около могилы Елены вытер пальцы растворителем, полюбовался на выкрашенную серебрянкой оградку и невысокое, снежно-белое надгробье с золотым крестом. Луч вечернего солнца упал на могилу, осветил написанные на мраморе слова: