К телефону первой подбежала Алла – она как раз соскочила со стремянки, где стояла уже несколько минут, устраивая на верхушке ёлки серебристую пику с малиновой вмятиной на боку. Ёлка была живая – пушистая, пахнущая смолой, ещё влажная от растаявшего на ветвях снега. Визжащий от восторга Валька скакал около ступенек, рискуя выронить перламутровый, в снежинках, шар, который только что достал из коробки. Теперь мальчишка пытался нацепить шар на ветку, но никак не мог и потому сердился.
Сам Турчин был в кладовке, где, присев на корточки, раскладывал по ящикам использованный инструмент. Алла укутала малиновым бархатом цинковое ведро, в котором стояла зажатая крестовиной ёлка. Она отошла, чтобы издали посмотреть, не криво ли насажена макушечка, и в это время раздался звонок. Кроме Турчиных, в квартире старого дома на Владимирском проспекте жили ещё две семьи, и у каждой был свой телефонный номер. Стало быть, разыскивали или Аллу, или, что, скорее всего, главу семьи. Приятели четырёхлетнего сына ещё не наловчились висеть на телефоне.
У Аллы моментально испортилось настроение – волшебный предновогодний вечер был испорчен. Споткнувшись о коробку с Валькиными хлопушками, она дотянулась до вишнёвого блестящего аппарата.
– Саша, гирлянду распутай! – крикнула она в сторону кладовки. Потом сказала в микрофон: – Алло! Добрый вечер… Спасибо, и вас также! Это Всеволод? Понятно, что вам Саша нужен. Я-то на него давно никаких прав не имею. Сейчас позову, одну минуту. С сыном всё в порядке, тьфу-тьфу! – Алла суеверно постучала по резной спинке кресла. А у вас? Тоже нормально? Очень рада. Лиле привет и мальчикам. Понятно, что срочно. – Алла грустно усмехнулась. – Можете мне не объяснять. Я семь лет с мужем прожила, и в вашей работе чуточку разбираюсь. Никаким обещаниям уже не верю. Сейчас передам трубку…
Турчин уже стоял рядом, кусая губы от досады. Он так горячо молил судьбу не посылать проблем хоть сегодня, тридцать первого декабря такого тяжёлого, страшного, сумасшедшего года! И всё-таки год успел нагадить напоследок ещё раз. Всеволод никогда не беспокоил по пустякам – значит, дело терпит отлагательств.
– Валька! Ненормальный! Ты весь «дождик» перепутал… – взвизгнула Алла, бросаясь к сыну.
Тот с гиканьем носился по огромной комнате под ярко горящей люстрой, в облаке блестящих разноцветных нитей. Они летели за мальчиком, вспыхивая и трепеща. Турчин отвернулся к стене и присел на журнальный столик, так как кресло было занято коробками из-под ёлочных игрушек.
– Привет! – голос Грачёва был совсем не праздничным. – Поздравляю тебя с наступающим, желаю всего самого хорошего. Очень надеюсь, что эти пожелания сбудутся. Сегодня я особенно этого жажду…
– Поздравляю тебя также, и всех твоих родных тоже, – ответил Турчин. – Ты откуда звонишь? Из Купчино?
– Ты что, издеваешься? – сразу же разозлился Всеволод. – Я оттуда в шесть утра выехал, и теперь не знаю, где придётся Новый год встречать. А встретить его очень хочу – может, будет лучше, чем этот. Меня Петренко попросил тебе позвонить и срочно вызвать на Литейный. Я говорю из его кабинета, а сам товарищ подполковник у начальства. Какое-то ненормальное дельце наклёвывается – даже по нынешним временем. Жуть, если честно.