– Пенни за то, чтобы узнать твои мысли, папочка! – воскликнула Лилиан, с трудом подавляя достойное школьницы желание запустить орешком со своей тарелки в отца и отвлечь его от печальных мыслей.
Сэр Чарльз Мун вздрогнул и нахмурился – его седые брови сошлись в одну линию.
– Некоторые дали бы намного больше, чтобы узнать мои мысли, дорогая.
– И кто же именно? – поинтересовался молодой человек, сидевший рядом с Лилиан и старательно коловший орешки фундука для девушки.
– Опасные люди, – ответил сэр Чарльз, помрачнев. – Очень опасные, Дэн.
Госпожа Болстреаф – полная, правильная, пятидесятилетняя дуэнья[1] Лилиан – самодовольно откинулась на спинку стула. Она наслаждалась отличным ужином, была празднично одета и вскоре собиралась отправиться на премьеру новой музыкальной комедии – вот три веских причины, способствовавших прекрасному расположению ее духа.
– Все люди опасны для миллионеров, так как хотят жить богато и любым способом, хоть честным, хоть нечестным, готовы выудить деньги у богача, – заметила она, считая, что делает своему работодателю комплимент.
– У людей, которых вы имеете в виду, госпожа Болстреаф, со мной этот номер не пройдет, – сухо возразил ей миллионер.
– Я говорила в общем, а не о ком-то конкретно, сэр Чарльз.
– Знаю, – ответил он, кивнув, и вновь погрузился в медитацию, которую так неожиданно прервала его дочь.
– Шесть пенсов за твои мысли, папочка… Шиллинг… Десять шиллингов, то есть целый фунт, ненасытный ты человек.
– По-моему, недвусмысленное предложение, – пробормотал Дэн, отложив в сторону щипцы для орехов. – Лилиан, дорогая, тебе не стоит есть так много орехов, или у тебя будет несварение желудка.
– Думаю, у папочки уже давно это самое несварение…
– У некоторых оно и в самом деле случится, когда я закончу с ними, – проговорил сэр Чарльз так, словно не слышал ни последних слов дочери, ни ее смеха. Затем, чтобы предотвратить возможные расспросы, он обратился к молодому человеку:
– Как у вас дела, господин Холлидей?
Когда сэр Чарльз задавал такие вопросы, Дэн понимал, что миллионер чем-то недоволен, и догадывался, что причина этому Лилиан, а точнее, ее дружба с молодым человеком, у которого не было ни гроша за душой… то есть дружба с ним – господином Холлидеем, поэтому он ответил дипломатично.
– Дела идут вверх, если вы, конечно, имеете в виду аэропланы.
– Какое легкомыслие! Какое легкомыслие! – пробормотал старик совершенно серьезно. – Как хорошо образованный молодой человек, который хочет заработать, вы должны быть нацелены на более возвышенные цели.
– Он нацелен на солнце, – весело заметила Лилиан. – Или ты, папочка, хотел, чтобы его цель была еще выше?
– «Нацелен на солнце», – со вздохом повторил сэр Чарльз Мун. – Гм? А не получится так, что он, словно тот античный паренек, взлетит слишком высоко, а потом упадет и разобьется о землю?
– Вы имеете в виду Икара или Фаэтона, сэр Чарльз? – поинтересовалась госпожа Болстреаф, которая, будучи гувернанткой, гордилась своими познаниями.
– Не помню, который из них… то ли один из них, то ли оба… Но он летал на аэроплане, как наш Дэн, а потом шлепнулся…