Как не приедете? Почему???? Мост сломался???? Какой – Аялон? Через рот… Ясно.. Нет – какие обиды, бывает. Ок, созвонимся…
Блин! А я уже запаковала все – до последней ложки! Друзья называется… Вырастала из друзей, как из одежды. Казалась сама себе умной и непростой. Потом отсеялись знакомые. Позавчера ребенок орал, что ненавидит и хочет в этой жизни одного – не быть похожей на меня, а сегодня на мою почту не приходит даже спам‼ Нет, я не жалуюсь, живется мне в общем-то неплохо… Хотя не исключено также, что я уже умерла‼!
Я хотела рассказать о том, как ехала за границу, а оказалась в Израиле – справа-налевой стране, где замечательно быстро сохнет белье, а вместо четырех сезонов три: хам, хам меод и хамсин1. Но сегодня что-то пятое: льет и льет, нос за дверь не высунешь. Это хорошо для страны, но совершенно отвратительно для конкретного гражданина. Короче, если вы меня спросите, как жизнь, я вам отвечу: по-разному. То плохо, то очень плохо…
Раньше я жила на улице Гордон и думала, что люблю Израиль. Когда переехала в Бат-Ям, то поняла, что любила я в сущности улицу Гордон и ее королевское окружение: улицы Шломо-а-Мелех, Шауль-а Мелех, Эстер-а-Малька и Кинг-Джордж2. Как до этого Галкина, Палкина, Чалкина, Малкина и Залкинда. А моими соседями были интеллигентные тель-авивцы – «еким» и «фриким»3. Один из них, Шизаф, человек ограниченных физических возможностей и неограниченного миролюбия, требовал полюбить арабов как саму себя и даже вывесил на балконе плакат: «Только МЕРЕЦ4 принесет народу счастье!»
Или фрау Грети Рудякофф – вдова киевского профессора из Германии. И не спрашивайте, кто откуда – ясно лишь, что Грети не из Киева. Ей восемьдесят девять лет, и она блистательная красавица: эта улыбка, напоминающая о Голливуде времен Марлен Дитрих, камея на кружевном воротничке. Эх, не быть мне опрятной старушкой, это куда сложнее, чем красивой женщиной. Вот когда жизненно необходимы бриллианты, джакузи и личный массажист. Впрочем… Глупо и неприлично жалеть о молодости и красоте. Масса людей прошли через это – и ничего! Умерли…
Но вернемся к Грети. Прихожу к ней просить ключи от крыши – надо мои русские телеканалы обустроить – и вгоняю ее в состояние фрустрации: «Абсурд, хар Данцигер, фантастише абсурд!» – это она с хозяином по телефону мою проблему обсуждает. Что характерно для «еким» – шестьдесят два года знакомства и все еще «герр Данцигер». Наконец она снисходит и объясняет на иврите: оказывается, не иметь ключей – это вопиющее легкомыслие! Если случится пожар и на крышу приземлятся «геликоптеры», то будут спасены только владельцы ключей, а я погибну в пламени!
Напротив, в полуразвалившемся особняке с вавилонскими каскадами жил Большой Хези. Дом построил его папа – владелец такого же дворца, но в Багдаде. Хези сдавал квартиры за символические деньги, и требовал от жильцов – всех, кто влип – любви, а также регулярно выходить на физзарядку, молитву и субботники. Жильцы его ненавидели и втихаря мечтали о революции. По утрам Большой Хези вываливался на балкон и орал: «Слушай, Израиль! Мэрия Тель-Авива – воры и бляди!» – потому что денег на этот коммунизм не давали.