Перед ним сидела мамаша. Очередная мамаша.
До нее побывали еще две, одна за другой. Первая – миловидная, юная. В белой футболке в облипочку и с чудной осанкой. Пожаловалась, что за воротами школы поколотили ее сына. А он терпеливо выслушал и пообещал, что ее жалобу рассмотрят и отнесутся к ней серьезно. Вторая мамашка потребовала, чтобы полиция приставила к ее дочке следака – выяснить, почему та по телефону говорит шепотом и на ночь запирается на ключ.
Подобные жалобы он выслушивал в каждое дежурство. Неделю назад какая-то молодуха пожаловалась, что ее сглазила свекровь. Он был уверен, что полицейские с их участка останавливают людей на улице и просят подавать идиотские жалобы – специально, чтобы над ним покуражиться, поерничать. У других на дежурствах такого не случалось.
На часах было десять минут седьмого, и будь у инспектора Авраама Авраама в кабинете окно, он заметил бы, что уже темнеет. Авраам знал, что купит по дороге на ужин, и знал, что будет смотреть по телику во время еды. Но сперва полагалось успокоить третью мамашу. Он поглядел на экран компа. Выждал с минуту, а потом спросил:
– Знаете, почему в Израиле не пишут детективы?
– Что? – не поняла посетительница.
– Почему у нас детективы не пишут? Ну, книги типа Агаты Кристи или «Девушки с татуировкой дракона»…
– Я в книгах не сильно разбираюсь.
– Объясняю. Потому что у нас таких преступлений нет. Нет серийных убийц, нет похищений, почти нет насильников, которые на улицах нападают на женщин. У нас если кто и нарушил закон, так скорей ищи соседа или дядю. Ну, может, дедушку. И чтобы узнать, кто это сотворил, не нужно проводить сложное расследование и распутывать тайну. Тайн у нас просто нет. Объяснение всегда проще простого. То есть я пытаюсь вам сказать, что, как мне кажется, вряд ли с вашим сыном стряслась беда. Говорю это, чтобы успокоить вас. Такова статистика, и нет никаких тревожных знаков, показывающих, что в его случае все иначе. Через часок-другой он вернется домой. Ну, максимум завтра утром. Гарантирую. Дело в том, что если мы прямо сейчас зафиксируем исчезновение вашего сына и немедленно начнем расследование, мне придется тут же отрядить полицейских на розыски. Таков порядок. А я по опыту знаю, что есть шанс найти его в каком-то эдаком виде, о котором вам не хотелось бы и знать. Ну, скажем, у него обнаружат косячок, а? И тут уж ничего не попишешь, придется завести дело… Вот поэтому я считаю, что не стоит объявлять его в розыск прямо сейчас; разве что материнское чутье вам подсказывает, что с ним что-то стряслось. Тогда скажите, почему вам так кажется. И мы тут же заведем дело об исчезновении подростка и приступим к поискам. А если нет, так дождемся утра.
Авраам пристально смотрел на женщину, пытаясь понять, какое впечатление производят на нее его слова. Она выглядела потерянной. Не умела решать. Или настоять на своем.
– Не знаю, случилось с ним что или нет, – сказала женщина. – Он никогда вот так не исчезал.
Прошла четверть часа, а они все сидели друг напротив друга в этом его тесном кабинетике. Авраам с пяти вечера не выходил покурить. На столе лежала пачка «Тайма», а на ней – маленькая черная зажигалка. Кроме нее зажигалки были распиханы по карманам брюк и рубахи.