Читать Без права голоса

Вы даже представить себе не можете, сколько всего я насмотрелся на этом корабле. Какие женщины меня окружали! В каких платьях она ходили! Какие вина они распивали! Я любил их всех и сразу только за одни чаевые, которые каждая из них способна была оставить за свое получасовое появление в джазовом баре на третьей палубе. Их мужья и любовники всегда, как мне казалось, вели себя чуточку скромнее, заказывая самый качественный алкоголь. При этом они благодарили обслуживающий персонал менее щедро, нежели женская половина элитного общества, по-видимому, для того, чтобы наиграно подчеркнуть фальшивое умение ценить деньги, заработанные, наверняка, самым «честным» трудом. Лица всех этих нефтяных магнатов, бизнесменов, шейхов и культурных деятелей со временем начали терять какие-либо признаки отличия в моем восприятии. Поведение каждого такого богача, мельчайшая молекула тела которого до тошноты была пропитана брендовым парфюмом, для меня виделось шаблонным. Более того порой создавалось такое впечатление, что у них у всех был один и тот же гардероб, приобретенный в баснословно дорогом типичном бутике, один и тот же парикмахер, под копирку разделяющий проборы с подкрашенной сединой, один и тот же смысл жизни, подталкивающий их тратить в три раза больше, чем они могут потребить, а главное – стандартные кожаные портмоне одинаковой толщины, те, что они каждый раз жадно стискивали в руках, готовясь оплатить по счету. Так физиономия одного превращалась в группу, группа в толпу, а толпа – в безликую пресную массу высокомерия. Боже, сколько денег было ими выброшено на мишуру и презренный пафос!

Тогда переживая молодой, но довольно перспективный возраст, любую сумму, что превышала рубеж в сто шиллингов, я готов был считать целым состоянием. Честно признаться, по истечению тридцати с лишним лет изменилось немногое: единственное – валюта теперь именуется по-другому, но вот мой личный уровень жизни по-прежнему остается бедственно низким. И если сейчас я полностью готов к любым претензиям на этот счет, то в ту пору грех было меня винить. Ведь все что осталось у меня от родителей были лишь смешная фамилия, ржавый велосипед и среднее образование, два последних класса которого я так и не окончил, убежденно полагая, что сидение за партой лишь убивало мое и без того короткое время. Поэтому я быстро разглядел перспективы банальной спекуляции, механизмы которой были вполне доходчивы для пятнадцатилетнего мальчишки. На протяжении длительного времени я постоянно что-то выискивал, торговал, перевозил, сбывал и снова приобретал.

Вообще, до армии я чем только не занимался. Больше всего мне запомнилось время, проведенное на стройке. Есть своя романтика в тягостях физического труда. К тому же, рабочий класс – это особая категория, у которой матерный язык и по сей день остается основным способом коммуникаций. В таком коллективе не обсуждают работы Рихтера и не дискутируют на сомнительные темы «вечного бытия». Там каждая мысль отличается лаконичностью, четкостью и простотой, а что еще, в принципе, несовершеннолетнему недоучке нужно?

После нескольких лет поиска себя, я лоб в лоб столкнулся с армией, этой мудрой матушкой, которая очень быстро развеяла все иллюзии о справедливости. Не могу сказать, что раньше я питал большие надежды, все-таки мое происхождение никогда не позволяло разгуляться фантазии, но, тем не менее, кое-какие мечты продолжали теплиться на подсознательном уровне. Однако уже после первого дежурства я окончательно убедился, что всегда прав тот, что выше, причем и в буквальном, и в фигуральном смысле слова в зависимости от ситуации. Помню, как, возвращаясь на электричке в родной город, в наглаженной форме с аксельбантом я жалел лишь об одном – что меня не видела мама. Она точно с гордостью прослезилась бы, обнимая единственного сына, до этого момента не радовавшего ее особыми успехами. После этого жизнь пошла по стандарту. Я устроился на постоянную работу, на мебельную фабрику, встретил красивую девушку, в порыве пылкой влюбленности женился. Впрочем, я слегка отвлекся от темы…