Читать Бургомистр

© Роман Воликов, 2016

ISBN 978-5-4483-0914-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первым делом я, конечно, подумал о Ганночке. С прошлой осени она училась в индустриально-педагогическом техникуме в Москве. Надо ехать, забирать, пока не поздно. В том, что немцы к августу будут в Белокаменной, я почти не сомневался

Вечером «на огонёк» заглянул Каминьский.

– Ну, что, дождались?! – сказал он и поставил на стол бутылку «Командирского».

– Не говори гоп, – сказал я. – Третий день войны, неизвестно, как повернётся.

– Я был сегодня в райисполкоме, – Каминьский налил две рюмки. – Паника и неразбериха полнейшая, представляешь, что на фронтах творится. Ну, за скорое освобождение, Константин Павлович.

С Каминьским мы вместе сидели в иркутской пересылке. Сразу подружились, у нас у обоих судьбы как перевёртыши. Я в шестнадцатом ушёл со студенческой скамьи Петербургского университета добровольцем на Мировую. После революции воевал с красными в армии Комуча1, потом у Колчака, с двадцать первого командир пулемётной команды в отряде эсеров Вакулина и Попова2, которые с большевиками на Волге сражались.

Каминьский с февраля восемнадцатого года в Красной Армии. Он по паспорту поляк, по матери немец, а в душе русский. Когда кайзеровские войска под Псковом стояли, пошёл, сопливый мальчишка, Отечество защищать. Большевики тогда всех принимали, не больно-то много желающих воевать за народную власть находилось. Защищал, правда, Каминьский Отечество больше писарем при штабах.

Меня в конце двадцать первого года в бою под Всехватском тяжело ранили. Еле выжил, Анна, моя будущая жена, выходила. И пошла у нас жизнь на перекладных, в одном городе поживём, в другом, я документы раздобыл поддельные, очень мы надеялись в Харбин уйти, но не получилось.

Каминьский после Гражданской вернулся в Петроград, закончил с отличием Политехнический институт и трудился химиком на заводе «Революция». Болтал много лишнего, недовольство совдеповскими порядками проявлял, поэтому после убийства Кострикова 3поехал, как миленький, десять лет мотать, ещё по-божески дали на изучение географии от Ледовитого океана до Тихого.

В том же году мы с Анной посоветовались и решили, что мне лучше явиться в органы с повинной.

– Надо сделать опережающий ход, – сказала Анна. – Всю жизнь бегать всё равно не удастся, сочиним легенду, что тёмный был, запутавшийся, а потом боялся сознаться, в боях не участвовал, по интендантской линии служил, кто сейчас проверит, столько лет прошло.

Так оно и вышло, чекисты не стали подробно интересоваться моей биографией, влепили пять лет поселения и закрыли дело.

В тридцать седьмом в Сибири меня снова забрали, верно, узнал кто из тех «чоновцев»4, с которыми на Волге воевал, копать начали подробно, но повезло, расстрельный вал такой был, что не до старых дел, власть своих выкормышей гнобила.

Меня и Каминьского освободили по бериевской амнистии тридцать восьмого года. Мы ткнули пальцем в небо, в список городов, не запрещённых для проживания, и поехали на Орловщину, он – инженером на спиртовой завод, я – преподавателем физики в техникум.

– Я тебя понимаю, Константин Павлович, – сказал Каминьский. – Я от фрицев сам не в восторге. Звери они, что ни говори, слышал от беглых поляков, что они в тридцать девятом в Польше творили. Но по мне лучше немецкая палка, чем большевистская.