⇚ На страницу книги

Читать О жизни комаров. И прочих…

Шрифт
Интервал

© Глеб Михалёв, 2016


ISBN 978-5-4483-0731-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Тощий, словно карандаш…»

Тощий, словно карандаш
и такой же деревянный…
Знаю – ты меня предашь,
знаю… Поздно или рано.
Что ты мне ни говори,
ни доказывай упорно…
Стержень у тебя внутри —
тонкий-тонкий.
Чёрный-чёрный.

«вот у меня сегодня – конфеты…»

вот у меня сегодня – конфеты
пряники да чаёк
а небо – ложится на минареты
словно на гвозди – йог
это кто уж к чему привык – к дороге
к сумеркам, к леденцу за щекой…
а у неба по пузу – ходят боги
типа – массаж такой

«ах эти пожелания благие…»

ах эти пожелания благие
как дерева январские – нагие
ведь каждый знает – всё это вранье
но пишут все. и я пишу своё
я им не верю – боже сохрани!
но иногда сбываются они

Январь

…и холодно и хочется халвы и девушку в малиновом берете и в темноте бредут к тебе волхвы – Ремантадин, Феназепам и третий и в городе гуляют братья Грипп и прочее подобное иродство творится и зелёная горит во лбу звезда вьетнамская и жжётся…

На один мотив: Казань

В тысячелетнем городе – зима.
Холодные дворы. Февраль кромешный,
где «пазика» квадратная корма
болтается, как щепка, в струях снежных.
Где жизнь идёт. И скоро выйдет вся.
И не вернётся – хоть кричи… хоть спейся.
А тучи, что над городом висят —
тяжёлые, как паруса ахейцев…

2

«…вот объясни, ты чувствовал… хотя
наверно нет (какой же ты счастливый!),
что сзади по пятам идёт сентябрь
и как Малюта – всё глядит пытливо…
…а в голове – другие города,
дождавшиеся своего героя…
Москва – столица. А Казань – горда.
Как Троя.
…и бабье лето на твоём дворе
и ты идёшь ни в чём не виноватый.
А листья умирают на жаре,
как брошенные родиной солдаты…
…все мысли так нелепы и страшны…»
«Мне это ощущение знакомо.
Когда живёшь предчувствием войны,
пожалуйста, не выходи из дома…»

3

«Да брось ты! Мне давно всё нипочём!»
Вся похвальба куда-то испарится,
как только ночь тяжёлым кирзачом
наступит на татарскую столицу.
И кремль, и Зилантова гора
беззвучно под подошвою сомнутся.
И снова умирая до утра,
я не надеюсь, в общем-то, проснуться.

«когда друзей – по пальцам на одной…»

когда друзей – по пальцам на одной
зато тревог – куда ни посмотри
писать стихи – становится войной
одна строка считается за три
всё грезится прелестный завиток
беспечный ангел в травке луговой
но в результате – короток итог
и горек словно дым пороховой

Бронхит

Так кашляешь, что кажется ещё
что где-то там, не знаю, за грудиной
сидит и курит пушечный расчёт
закусывает влажною сардиной
потом встаёт – и раздаётся залп
вокруг салют! ошмётки и обьедки
и рукоплещет восхищённый зал
внутри твоей расширившейся клетки…

«так радуйся моя кистепёрая рыба…»

так радуйся моя кистепёрая рыба
что пока не перекрыли тебе кислород
а то придёт чёрный дедушка из Магриба
и тебя и меня сожрёт
и останутся только белые кости
да чёрные люди да клёнов пламя
да наверно – Рупасов Костя
в небесах над нами

«Там, за окном – Борис и Глеб…»

Там, за окном – Борис и Глеб
и улица дождём умыта.
А здесь, на кухне – рис и хлеб
и прочие приметы быта.
И если форточку открыть,
ворвется в комнаты цветущий
прохладный май. И может быть,
проветрит этот дом, где – тучи,
где чёрен чай и чёрен хлеб,
а белый рис и белый сахар
ещё теряются во мгле,
наполненной полночным страхом…

«…отыскивая потаённый смысл…»