Читать Свинец

Здесь нет никакой ошибки, именно попытка повести… Тем более, здесь нет кокетства – Ваш покорный слуга уже в том возрасте, когда лукавить или быть хотя бы неискренним неприлично. Молодым в силу их жажды самоутверждения в сегодняшней сумасшедшей жизни эти грехи еще можно простить, а нам, разменявшим шестой десяток лет – негоже. Ваш покорный слуга знаком с Большой литературой только по книгам (а что может быть лучше и честнее?), посему любой литературный критик может дать мне нокаутирующий совет: если можешь, не пиши…

А я и не писал книгу… Всю жизнь занимался тем, чему меня обучали в ВУЗах – писал киносценарии для себя и для других режиссеров, снимал фильмы… Часто бывает так: писатель напишет рассказ или роман, потом по этой вещи пишут сценарий и снимают кино. А тут случилось наоборот: сначала снял фильм, широко известный узкому кругу кинематографистов, потом коллеги посоветовали написать. Помните, в семидесятые годы в киосках продавали тоненькие книжки «Киносценарии» с фотографиями из фильма. Что-то похожее на это. Причина моя чисто техническая: в полтора часа экранного времени не удалось вместить весь материал, собранный в течение 4 лет, посему автор, не мудрствуя лукаво, изложил его на бумаге… Благодарен редакции журнала, что мои листы пришлись им ко двору.

Так я про Алёшку… Увижу его через десять часов полета…

Три месяца назад Алёшка пригласил меня посетить его Америку. Так и сказал: я тебя приглашаю в мою Америку! Ну, пусть будет его…

Он – там, а я – здесь. Были и остаемся самыми близкими друзьями. В последний раз общались двадцать четыре года назад перед самым его отлетом. Стояли за столиком кафе, а над нашими головами висел свинцовый монстр. Монстр глядел на нас сотней маленьких паучьих глаз – фонариков. То был потолок Шереметьево-2. Я полный профан в архитектуре, но, по-моему, это самый уродливый аэропорт в мире. Мне кажется, что тот, кто начертил на кульмане этот проект, был тогда скрытым антисоветчиком. Он, наверное, замышлял тогда образ своей страны. Сюда прилетали случайно или по острой нужде, наскоро решали или окончательно хоронили свои проблемы и тут же улетали обратно, и, желательно, навсегда… Снаружи аэропорт – гигантский танк без гусениц, тяжелый, коричневый. Изнутри – темный, с черными стенами и потолками, и суровыми сотрудниками. Не хватало только надписи на электронном табло «Зря ты сюда прилетел товарищ…»

Так Алешка тогда и улетал, чтобы никогда не возвращаться… За огромными стеклами шел мелкий дождь. О чем мы тогда говорили? Так, о всяких мелочах, словно боясь сказать друг другу главное, очень горькое… А главное было в том, что прощались навсегда. Времена были такие.

Потом объявили посадку на его рейс. Алешка долго плакал, за паспортным контролем отчаянно махал рукой, пока они с женой Анной не исчезли в серой алюминиевой кишке, ведущей к самолету… В тот день я окончательно осиротел.