Читать За тёмными окнами

One, two. How are you?

Three, four. Who's at the door?

Five, six. There's mister X.

Seven, e i ght. Sorry, I'm late.

Nine, ten. Say it again.

Она отвела руку с лежащей на пальцах тетивой, медленно, прислушиваясь к едва различимому звуку скольжения троса в блоке, с удовольствием ощутила сопротивление дуги – лук напрягся, напомнил о своей силе. Кевларовая бечева впилась в кожу защитной перчатки. Взяв цель, Фрэя разжала пальцы. Щелчок тетивы, мимолётное завихрение воздуха у щеки, всего мгновение – успеваешь только моргнуть – и стрела уже впилась в щит мишени. С отклонением вправо, на пол ладони выше центра. Фрэя поправила прицел. Пальцы привычно подцепили новую стрелу за хвостовик, древко легло на полку. И снова сопротивление непокорного «Тритона», скрип тетивы, хлёсткий щелчок – стрела с глухим стуком вонзилась в «десятку».

На сегодня было назначено долгожданное первое после зимних каникул занятие по стрельбе. Спортзал простоял закрытым почти два месяца, потому что запланированный на февраль ремонт затянулся и выполз в начало семестра, слизав из расписания четыре занятия.

Придя раньше на час, Фрэя занялась настройкой лука, потом пристреливалась. Когда подтянулись остальные, она впряглась в общую суетливую возню: все вместе таскали мишени, клеили на полу разметку для стрельбища, вяло перешучивались. Клуб стрелков занимал спортзал по вторникам и четвергам после пятой пары. К этому времени иные студенты бывали порядком измотаны, но что-то заставляло их приходить сюда вопреки всему.

«Видимо, это и есть любовь», – хмыкнула Фрэя, переводя взгляд на дверь, в проёме которой как раз появился тренер. Кивнув ему, она заняла место напротив своей мишени и сняла с подставки блочный, купленный всего полгода назад «Тритон». Как же она соскучилась по стрельбе! Не передать.

Поздний вечер на стыке марта и апреля густой темнотой не отличался от зимнего – только ветер был напоён непередаваемым запахом весны. Фрэя остановилась на ступенях центрального входа университета. Ночной Копенгаген был прекрасен, но ей хотелось увидеть звёзды, свет которых город, как всегда, перебил искусственным маревом, текущим от фонарей, прожекторов, витрин и вывесок.

– Чего ищем?

Фрэя вздрогнула, отрываясь от созерцания казавшегося пустым неба. Инге поглядывала на неё с высоты своих метр-восемьдесят-с-кепкой, насмешливо вздёрнув брови. Чёрные волосы, разделённые пробором, двумя идеально гладкими реками стекали на грудь, глаза казались огромными в тени растушёванной подводки, под нижней губой тускло поблёскивал пирсинг с гранёным красным камушком от Сваровски.

– Ничего, – Фрэя улыбнулась. – Тебя жду вот.

Инге довольно прищурилась.

– Я думала, ты не вспомнишь.

– Зря. Я же обещала, что пойду.

– Если следовать теории о «забывании» по Фрэйду, то ты вполне могла подсознательно забить на поход в кино, поскольку не любишь «Сумеречную сагу». Так что я приятно удивлена.

– Идём уже, психолог недоученный.

Фрэя, действительно, не любила серию книг и фильмов «Сумерки». Не любила «Дневники вампира» и даже – «Святотатство!» – безутешно восклицала Инге всякий раз, когда речь заходила об этом – не любила культовый фильм всех почитателей нуара «Интервью с вампиром». Но – вот же странная ситуация! – Фрэя была прекрасно осведомлена обо всём из области готически-вампирического, смежного с ней, сопутствующего и даже относящегося лишь косвенно. Такова она – обратная сторона дружбы с Инге Сёренсен. Но друзей не выбирают – они сами приходят в твою жизнь вместе с потоком случайных знакомств и остаются, тогда как все лишние идут дальше.