⇚ На страницу книги

Читать Я – стихия

Шрифт
Интервал

«Четыре Стихии»
Она так упорно верит —
(и веру ее не тронь!):
Откроет любые двери.
Стихия ее – Огонь.
Захватит теплом, закружит
И будет в ночи сиять.
Вот только что ты ей нужен
Не сможет тебе сказать…
Но если она уходит,
То молча и навсегда.
Обидами перебродит,
Ведь сила ее – Вода
Легка и светла глотками,
Но в буре ей нет преград.
Терпением точит камень,
Лелеет дождями сад…
Она выплетает нежность,
Из света надежду шьет.
Ты ловишь губами свежесть,
Ведь Воздух – душа ее
Она для тебя спасенье
От темных полос 'вчера'.
Посланница Провиденья,
Излечит от лжи и ран.
Она  в ожидании чуда
Ждет белого корабля.
Ты ровен к ее причудам.
Стихия ее – Земля…
Ты знаешь – ей места хватит
В реальности и в мечтах.
Добром на земле отплатит
И скроется в небесах…
Екатерина Матюшкина

Пролог

Тихая ночь опустилась над лесом. Все жители небольшой близлежащей деревни давно спали, и лишь в одной добротной избе на опушке леса ещё горели свечи.

В печке потрескивали поленья, тепло наполняло комнату, в которой наконец-то наступил покой, правда, ненадолго. Крошечный человечек, только что увидевший свет, спешил заявить об этом всему миру, сотрясая избу громкими криками.

Полненькая пожилая женщина в цветастом платке, скрывающем седые волосы, помыла в стоящем рядом тазике окровавленные руки и осторожно взяла на руки ребёнка.

– Кто, Мила? – Тихо спросила уставшая роженица, едва сумев приоткрыть отяжелевшие веки.

Женщина добродушно улыбнулась, опуская плачущего младенца в тазик с тёплой водой.

– Поздравляю, – между делом отозвалась она, – У тебя родилась чудесная, здоровенькая малышка.

– Доченька, – измученно улыбнулась роженица, вновь откидываясь на подушку.

Несмотря на то, что ей, Кэтрин, местной знахарке, было трудно даже пошевелить рукой, каждую клеточку тела, каждую фибру души переполняло счастье. Женщина в свои тридцать два уже не чаяла даже забеременеть, не то, что родить абсолютно здоровую малышку.

– Муж будет счастлив, – вновь улыбнулась она своим мыслям, но поморщилась от боли при попытке пошевелиться.

Повитуха поджала тонкие сухие губы, растеряно взглянув в затянутое ночной мглой окно. Ей уже не верилось, что когда-нибудь это закончится. У самой трое сыновей ушло на войну. Очередную… Они, эти войны, растягиваются на столетия, давая простому люду, которому они вовсе не нужны, лишь передышку в два-три года. Откуда только деньги берутся на всё это? Впрочем, судя по взимаемым с них налогов, оно понятно. А всё эти чёртовы маги, зависимые от своих обожаемых артефактов!

Почти беззвучно пробормотав парочку проклятий в адрес вышеупомянутых особ, повитуха взяла полотенце, и, начав вытирать чуть притихшую новорожденную, буквально застыла на месте.

– Не может быть… – Неверяще прошептала она, надеясь, что ей всё это кажется.

Роженица, пересилив себя, с трудом приподнялась, встревоженно глядя на шокированную женщину.

– Что случилось? – Голос дрогнул от волнения.

Повитуха мгновение могла лишь растерянно и изумлённо смотреть на новоиспечённую мать, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

– Язык не повернётся сказать, – наконец, заторможено пролепетала она, поднося малышку к матери, – Лучше сама взгляни.

Та взглянула… и обомлела: предплечье малышки, словно цветные браслеты, обвивали четыре дракона, кажущиеся живыми.