Медленный танец теней наполнял помещение.
Под сводами величественного зала на фоне имитации клубящихся облаков лазерные лучи чертили бледные, обладающие объемом, но все же призрачные фигуры людей и машин.
Девушки, скользившие в грациозных движениях танца, то исчезали, то появлялись вновь, под стать тем эфемерным фигурам, что медленно брели по заросшей мхом древней дороге.
Музыка звучала грозно и величественно, но в ее глухие раскаты резкими нотами врывались пронзительные звуки, заставляющие сжиматься сердца.
Страх и надежда.
Страх и надежда…
Два слова, из которых складывалась жизнь.
Флора стояла у стены и смотрела то на танец подруг-теней, то на исторически достоверные картины, появляющиеся под сводами.
Обычно сцены из прошлого, просмотренные уже сотни раз, переставали вызывать ответные чувства, но сегодня что-то произошло в ее душе, и Флора вновь, как в детстве, сопереживала им – призракам, многие из которых еще живы.
Вот под сводами зала проявился фрагмент чернильной бездны, брызнули яркими, немигающими точками россыпи звезд, и, затмевая узор созвездий, вдруг появилась громада космического корабля: сфера, скупо обозначенная навигационными огнями, с шестью утолщениями, обнимающими ее, как руки, и с хорошо читаемой надписью на борту:
Земля. Колониальный транспорт «Надежда».
Щемило сердце, и Флора не понимала – почему.
Вроде все как обычно, и не девочка уже давно, чтобы в тысячный раз сопереживать лазерному шоу, но что-то все же происходило, вот только понять, что именно, не удавалось, она лишь чувствовала, как звездная бездна вновь приобретает осмысленное значение, превращаясь в путь…
Но кто же мог прийти оттуда, из коварного пространства, таящего лишь холод и смерть?
Никто из присутствующих в зале уже очень давно не питал иллюзий относительно далекой, почти позабытой, недостижимой прародины. Земля осталась там, за чужими узорами созвездий, и более не давала о себе знать.
«Что же со мной сегодня?»
Не хватало еще расплакаться, увидев иные картины, – их обязательно нарисуют лазеры, после того как объятый пламенем посадочных двигателей колониальный транспорт «Надежда» коснется опорами новой родины, которую выжившие назовут – Рок.
«Нет, не могу».
Не хотелось, чтобы кто-то из эмгланов (а их полно в зале) почувствовал ее состояние.
«Лучше выйду, прогуляюсь по свежему воздуху. Розы в самом цвету – любимое время года, не время для тоски».
– Уже уходишь? – настиг ее знакомый, чуть насмешливый голос.
Она обернулась уже на пороге зала.
Танец теней завершился, под сводами угасали последние величественные аккорды, а к ней, рассекая толпу, шел метаморф.
– Привет, Райбен. – Флора все же заставила себя улыбнуться – мило и беспечно.
– Прекрасно владеешь собой. Мне казалось минуту назад, что ты готова расплакаться.
– Верно. А как на душе у тебя?
Райбен задумался.
– Ты считаешь, Шодан, у метаморфов есть душа?
– Ты неисправим, – упрекнула Флора. – Душа есть у каждого.
– Только у некоторых она замерзла, будто заготовленная впрок рыба, – фыркнул Райбен и предложил Флоре руку. – Пойдем, прогуляемся. Мне тоже почему-то душно сегодня.
Они вышли под настоящие звезды, не такие яркие, чуть помаргивающие на небосводе.
– Как ты думаешь, мы можем ощущать что-то вне Рока?