Читать Здравствуй, Даша!

За окнами рыдала осень. Стучалась дождем в стекла, чтобы впустили, пожалели. Разбивалась каплями в отчаянии о равнодушие.

Ничего не изменилось за лето. Ничего существенного. Мальчики, какими были придурками, такими и остались, только смелее стали, наглее. Особенно Костальцев с Хвалеем, в последнее время повсюду державшиеся вместе. И откуда такая дружба? Что их объединяло? Разве что на одной улице жили, Индустриальной?… Папаша первого – директор мясокомбината, а мама – владелица местного салона красоты. И у папы Костальцева роман с географичкой Натальей Франсовной, о чем в знали, но делали вид, что нет. Отец же Хвалея заурядный пьяница. Хвалей, к тому же, вытянулся. Ростом был ниже всех, даже ниже нее, Даши Белой, ученицы 10-го «А», симпатичной, в общем-то, девочки, увлеченной Кафкой и фильмами Валерии Гай Германики, хотя не особо любила кино, больше книжки читала. «Властелин колец», «Гарри Поттер», Кафка, особенно «Америка» Кафки. Гулять – не гуляла. Скучно и однообразно было в их городе и пойти некуда. Никаких достопримечательностей. С удовольствием соглашалась участвовать в школьной самодеятельности, но это происходило всего лишь три раза в году: на Новый Год, на Восьмое Марта и на Двадцать третье февраля. Мероприятия происходили почти всегда одинаково по похожим друг на друга сценариям. Скукотища, в общем.

Даше очень хотелось подружиться, хоть с кем-нибудь, но с кем? Все ее отношения с одноклассниками ограничивались «привет-пока». Ни о какой дружбе она раньше и не помышляла. Мальчики, скорее всего, дружили друг с другом, но не все. Колю Пиноккио, прозванного так за длинный нос, вообще зачмырили и человеком не считали, потому что он не мог постоять за себя и плакал как девчонка, боясь ответить агрессией на агрессию. Он неплохой парень, но трусливый, прилежный в учебе и все такое, однако школа для него, наверное, ад. Он даже перемещался как-то боком и ближе к стенке, чтобы не получить пинком под зад, потому что обидеть его, то есть слабого, считалось святой обязанностью каждого уважающего себя «пацана». А ни один уважающий себя пацан, так мальчики друг друга называли, не позволит себя просто так унизить. Жалко Пиноккио.

Мария Петровна, училка по русской литературе, сидела за учительским столом, возвышаясь над классом, читала что-то гламурное в глянцевом журнале, медленно и с удовольствием поедая шоколад, ожидая окончания урока. Она озадачила учеников сочинением на тему «Как я провел(а) лето». Никто не галдел и не шумел в классе, даже странно, все усердно уткнулись в розданные листочки и сочиняли собственные каникулы. Даша ничего не сочиняла. Она написала, что ни на какие курорты не ездила, ни с какими мальчиками не знакомилась, никому не признавалась в большой и чистой любви. Написала о своей сестре, о ее жизни в общаге, о ее подругах, прошедших «Крым и Рим», как они выражались; о том, как попробовала вино, но оно ей не понравилось, кислое какое-то. Водка лучше. Ее хоть пьешь залпом, а потом закусываешь, а потом тепло по всему телу и так хорошо вдруг становится, краски появляются в серости будней. А еще про папку, который мог днем и ночью пялиться в голубой экран, лежа на диване. Ему было все равно что смотреть, лишь бы человечки бегали или портретики вещали.