– Хех, вот холера! Нам бы их заботы, – Холерыч приподнялся с дивана и кряхтя потянулся к кнопке.
Поясницу рвануло, точно плетью. Он застыл на мгновение, но всё же дотянулся и с раздражением выключил телевизор.
– Нам бы их заботы, – повторил Холерыч, медленно разгибаясь. – А им бы, жиробесам, наши. Пробки у них на улицах!
– Что говоришь? – громко переспросила от плиты Валентина.
– Пробки у них, упырей, – пояснил он супруге. – Машин напокупали, теперь воют.
– А-а, – успокоилась жена.
Но хозяин уже вошёл в разговор, как бомбардировщик в боевое пике.
– Работать-то не хотят. Их бы в поле выгнать, – он задумался. – Хотя толку-то от них в поле? Тока жрать горазды. В жопу им пробку вставить и вся недолга!
– В поле собираешься? – по-своему услышала Валентина. – Картошки накопай хоть ведро.
– Ладно. Ворота потом запри.
Ведро или мешок, а на себе не потащишь. Надо «газик» выводить.
Середина улицы, а вернее большая её часть, с весны до поздней осени годилась только для тракторов и коров. Даже внедорожники жались к краям, где улица немного приподнималась, а дёрн удерживал твердь. Перед оврагом непроезжая часть прерывалась, обозначаясь на настиле моста шматками подсохшей грязи.
Подобраться к мосту получалось только по левой обочине, мимо Федькиного дома. Подход справа разворотила глубокая колея, которая отделялась от основного направления и уходила вниз к броду. После затяжных дождей здесь не рисковали спускаться даже на гусеницах.
Холерыч сбросил газ – удобный для въезда на мост пятачок занимала незнакомая «Шкода». И, что любопытно – ни водителя, ни пассажиров поблизости.
– Вот холера! К Фёдору что ли родня? – подумал он вслух и вывернул руль.
Газик накренился, сползая в месиво, дёрнулся и встал. Движок заглох.
– А может эти, которые иконы ищут? – закончил мысль Холерыч.
Конец ознакомительного фрагмента.