Читать Ты не слышишь меня (сборник)

Виктория Вольская, правда, звучит? Вольская – моя девичья фамилия. После замужества стала Потемкиной. Тоже неплохо, отдает стариной, дворянством. Дурачась, я спрашивала мужа:

– Меня не станут обзывать потемкинской деревней?

– Вряд ли, – не оставался он в долгу. – Ты уже пообтесалась в городе, не заметно, что сельская.

– Я родилась в Кировске, пятьдесят километров от областного центра! Это не деревня, а стотысячный город.

– Разве? И на картах обозначен?

– Сейчас получишь по шее!

Веселые потасовки, шутливая борьба заканчивались прекрасными бурными примирениями в постели.

Но я бы вышла за него, носи Виктор любую смешную фамилию. Была бы Пупкиной, Тяпкиной или Ляпкиной, только бы Витиной женой.

Ничего в жизни я не хотела так страстно, как стать женой Виктора. Не дождалась его предложения, сама сделала.

Мы встречались несколько месяцев, как шпионы для явок, постоянно искали квартиры, комнаты для свиданий. Снять жилье не позволяли финансы. Я училась в университете на экономическом факультете, жила в общежитии. Витя несколько лет назад окончил институт, работал на заводе металлоконструкций. С отцом и матерью, которая серьезно болела, Витя жил в небольшой двухкомнатной квартире.

Мы встречали Новый год в общежитии, в шумной компании. Когда пробили куранты и было выпито шампанское, Витя наклонился к моему уху:

– Какое желание ты загадала?

– Стать твоей женой! – выпалила я. – Нескромно девушке в этом признаваться, зато чистая правда.

Я замерла, боясь увидеть на Витином лице гримасу растерянности, бегающие глаза, услышать, как он переводит все в шутку. Но Виктор разочарованно, по-детски, надул губы:

– Не настоящее желание, и так понятно, что мы поженимся. Вот только мама… – запнулся он и вмиг посерьезнел.

Он хотел сказать: «…Мама поправится». Но уже стало ясно, что она не поправится никогда. Сказать же: «Вот только мама умрет» – было немыслимо. Витя очень любил маму. Я свою тоже люблю, и братья мои любят, но по-другому. Если моя мама, дай бог ей здоровья, уйдет из жизни, я буду очень-очень горевать, но из-под меня это все-таки не выбьет жизненную опору. Из-под Виктора и Максима Максимовича опору выбило, казалось, их лишили точки равновесия. Покойную Анну Дмитриевну я не знала толком. Видела лежавшую в постели шестидесятилетнюю женщину, которую болезнь превратила в древнюю сухую старушку. По воспоминаниям Вити и его отца, Анна Дмитриевна обладала всеми возможными достоинствами, была ангелом во плоти.

Неизвестно, какой свекровью была бы ангел. Моя мама как-то заметила: «Пусть земля будет пухом той женщине! Но тебе, Вика, повезло. Добрых свекрух не бывает». Моей маме бабушка, папина мама, изрядно попила крови. Хотя меня и братьев бабушка любила и баловала отчаянно.

Мы поженились через три месяца после смерти Анны Дмитриевны. Свадьбы, торжества как таковых не было. Тихо расписались в ЗАГСе, я переехала к Вите. Мне хотелось, конечно, и подвенечного наряда, и фаты, и цветов, поздравлений, подарков, шумного банкета в ресторане, хотелось, чтобы многочисленная кировская родня качала восхищенно головами: какого парня Вика отхватила! Но я не могла заикнуться о торжестве в дни траура, который у них продлится, как я поняла потом, всю жизнь. А Виктору в голову не пришло, что у меня могут быть нормальные желания девушки, которая выходит замуж один раз и на всю жизнь.