⇚ На страницу книги

Читать Пишу, как слышу, живу, как чувствую

Шрифт
Интервал

Признание

Мне просто высказаться нужно,
Чтоб не сойти с ума от страсти.
Опять глядишь ты равнодушно,
Своей не понимая власти.
Сказать – и рухнуть пред тобою,
Без сил, во власти наважденья,
Шепчу, кричу тебе с мольбою:
Люблю до умопомрачения!
От боли душу разрывает,
Своей отваги я пугаюсь,
И с каждым разом гордость тает.
О, как тобой я восхищаюсь!
Ты боль моя, мое желанье,
И наказание за слабость,
Ты рок мой и мое страданье,
Моя судьба, надежда, радость.

Я слышу музыку

– Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукаваго.

Боже милостивый! Боже милосердный! Спаси меня! Сил больше не осталось… За что мне все это? Мог ли я думать, что в 55 лет меня ждет такое?

Вечернее богослужение уже давно закончилось, и прихожане все разошлись.

– Спаси тебя Бог, добрый человек.

Обернувшись, я увидел отца Рафаила, монаха этого монастыря. Люди его называли старцем, хотя по возрасту он был вряд ли старше меня. А называли так за то, что видел и знал многое, что недоступно простым людям. Говорили, что через него говорит Сам Господь.

– Здравствуйте, батюшка.

– Что стоишь, идти некуда? – строго спросил меня монах, – идем со мной.

Отец Рафаил повел меня в свою келью. Я совершенно не удивился такому интересу к своей персоне. Цепь неприятностей, происходивших со мной последнее время, нескончаемая «черная полоса», погрузили меня в полную апатию.

Зашли в келью. Сели за стол, друг против друга.

– Ну, рассказывай, – молвил он.

И тут вдруг мне нестерпимо захотелось излить хоть кому-то душу. Не просто жаловаться на судьбу так называемому очередному дружку за рюмкой коньяка, а именно поведать то, что случилось со мной, и, быть может, услышать совет. Я начал свое повествование.

– Батюшка, не знаю, с чего и начать.

– А начни сначала. Так проще будет.

– Ну, сначала, так сначала. Все было, как и у всех. Я местный, москвич. Всю свою жизнь я посвятил музыке. Сначала, как исполнитель, а потом – и как ее создатель. Закончил Московскую консерваторию. Потом женился. В браке у нас родилось двое детей – мальчик и девочка. Все, вроде бы правильно, как и должно быть…

Монах слушал меня, не перебивая.

– Сам я православный христианин и мое творчество как композитора напрямую связано с церковной музыкой. Моя музыка исполнялась и в храмах, и на различных концертах. Православием проникнуто все мое творчество и, следовательно, вся моя жизнь. А потом вдруг… жена ушла к другому.

– Неужели, вдруг? – перебил меня старец.

– С творческим человеком вообще сложно жить, особенно, если этот человек пишет музыку. Порой просыпаешься ночью оттого, что в голове звучит музыка. Начинаешь быстро ее записывать, пока не забыл. Увлекаешься. Так проходит ночь. А с наступлением утра – жена, дети. Я устал, не в силах ей помочь. Она одна не справляется. Ее можно понять…

– Ты думаешь, в этом все дело? – усмехнулся монах.

– Разумеется. В чем же еще? Она просто не понимала меня. К музыке жена не имела совершенно никакого отношения, и ей попросту было не понять, чем живет человек, создающий музыку. Но, слава Богу, я не остался один. Встретил женщину, женился во второй раз.