Читать Багряное затмение

По ходу повествования автор умышленно избегал субъективных оценок и излишней детализации отдельных аспектов жизнедеятельности российского общества. Читатель, живущий реалиями современного мира, сможет самостоятельно сделать правильные выводы.

На первый взгляд мир, описываемый в романе, что называется, «в порядке». Жить стало лучше, жить стало веселее. Но есть отдельные нюансы, говорящие о многом. Например, правозащитники даже сегодня, на исходе второго десятилетия XXI века, спорят о необходимости и законности ужесточения УК РФ. Особенно это касается введения по ряду статей сурового наказания не только за совершение преступления, но и за его подготовку. С этим, покривив душой, можно было бы смириться, уповая на то, что действительно честному человеку ничего не грозит. А как быть с усилением силовых структур и получением ими практически неограниченного права на вторжение в частную жизнь? А ущемление конституционных прав граждан на свободу слова или введенная для госслужащих обязательная процедура периодической «проверки совести» на гипнографе? И как закрыть глаза на безумные (но, без сомнения, важные, выверенные и целесообразные) оборонные расходы?

В этом плане очень примечательна выдержка из личного дневника одного второстепенного героя данного повествования. Может быть, вы даже знакомы с этим человеком, периодически встречались с ним на улице, в подъезде или бывали в общей компании, кто знает? Это его частный взгляд на современную ему бытность. В чем-то спорный, в чем-то объективный. В чем именно – судить вам.

«…17.09.2019 г. Сегодня почему-то решил написать о том времени и месте, в котором я сейчас живу. Постараюсь мыслить непредвзято, но это будет трудно. Ведь я из того самого поколения, что еще помнит автобусы без кондукторов («совесть – лучший контролер»), красные галстуки (старший брат еще успел, а я уже нет). А какие были демонстрации на 1 Мая! На улице теплынь, народу – тьма, в глазах пестрит от кумачей, воздушных шаров и бумажных цветов на длинных палках. И я – в шапочке со смешным бумбоном и с красным бантом, приколотым к курточке, – радостный и слегка ошалевший от общей суеты. Сижу у отца на плечах, высоко над колыхающимся морем голов, транспарантов и флагов, и крепко сжимаю в кулачках его несчастные уши.

Потом империя рухнула и «гремящие девяностые» показали нам, что любая сказка может вдруг превратиться в триллер».

Через одну страницу:

«…Едва погасили первый кавказский пожар, случилась новая напасть – дефолт. И так год за годом. Какие, к чертям, стабильность и порядок?! Жрать нечего, чумазые и злые шахтеры касками по асфальту перед Домом правительства стучат, а колхозникам и рабочим такими глупостями заниматься некогда – пьют. Родильные дома стоят пустые, зато абортарии пашут, словно конвейер, – по-стахановски. Молодые девахи, те, кто посимпатичнее, как тараканы из страны разбегаются. Кто-то из них навеки сгинул в азиатских публичных домах, но некоторым удача улыбнулась – вышли замуж за европейских и американских сантехников.