Из широких заводских ворот, над которыми поблескивала золотыми выставочными медалями вывеска «Завод натуральных вин А. С. Мухина и С-ей», то и дело вылезали тяжелые возы. Огромные ломовики, мотая от напряжения головами, вытаскивали их в гору, и под тонкой блестящей кожей коней играли и перекатывались желваки гигантских мускулов. У подвод шли бородатые извозчики в фартуках и, понукая лошадей, вертели концы вожжей.
За деревянным забором стоял никогда не продуваемый ветром кисловатый яблочный запах. В погребах звякали гроздья бутылок. В кирпичном сарае веселые бабы перемывали пустую посуду. В узкие горлышки влезали, топорщась, щетинистые щетки, в изобилии лилась вода из кранов, и черные блестящие бутылки хрустели в корзинах. В разливочном отделении их наполняли реки пахучего вина. С утра метался по заводу хозяин, купец Мухин, грузный полнокровный человек с черной бородкой, и колдовал в погребах над бочками главный винодел Мартын Францевич Седлячек, обрусевший чех, давным-давно позабывший свою золотую Прагу. Рабочие сновали по двору Хозяин, не терпевший медлительности, кричал конторщику Пузыреву:
– Поторапливайся, поторапливайся, Митрич, почту отправлять надо! Да на станцию ехать пора – экстракты прибыли.
Пузырев, тихий и покорный, оставлял белые пахучие ящики, на которые он старательно наклеивал заводские ярлыки, и шел в контору писать адреса на привычных конвертах, украшенных фантастическими виноградными лозами и яблочными плодоносными ветвями. Потом он трясся на подводе на вокзал, исполнял всякие поручения и снова шуршал бумагами в сырой грязной конторе. Часами просиживал он за обитым ветхой клеенкой конторским столом, вел торговые книги, аккуратно получал шестнадцать рублей в месяц, не считая наградных, никогда не хворал, ни разу не опоздал на работу за всю свою службу, и так продолжал многие годы. И никому не приходило в голову, что такая жизнь не удовлетворяла его.
Конец ознакомительного фрагмента.