Читать Жизнь Ренуара

Когда я, только что утвержденный в должности начальника отдела Минтруда России, впервые появился на своем новом рабочем месте, старейший сотрудник министерства Игорь Иосифович Дуда тут же развлек меня занимательным разговором. Рассказ его, полный красок и экспрессии, был о первом Председателе Государственного Комитета по труду и заработной плате Л.М. Кагановиче; о том, как требователен тот был, как бросался бумагами в нерадивых подчиненных, и, наконец, о том, что медные скрепки, лежавшие на моем рабочем столе, превратились в неизменный атрибут министерства именно при Кагановиче, категорически запретившем приобретать для своего ведомства маркие и неопрятные железные. И пусть Каганович стал шефом Минтруда только спустя год после смерти Сталина, для старого чиновника он был живым участником и неотъемлемой частью именно той, великой эпохи.

Признаться, этот рассказ несколько озадачил меня – ведь время Сталина давно ушло в историю. Больше того – мы, русские, кажется, уже не единожды отрекались от его наследия и ценностей. Отчего же мой собеседник, переживший, наверное, две дюжины министров, столь живо вспоминал именно Кагановича и сталинское время? Для чего он спешил поделиться его опытом со мной – молодым и задиристым начальником образца первого десятилетия XXI века? Вы скажете: удивляться здесь нечему – ведь то была его молодость. Молодость? Вероятно! Однако и еще что-то.

Невозможно игнорировать тот факт, что Сталин и его эпоха по-прежнему занимают в сознании нашего народа особое, ни с чем не сравнимое положение.

Замечено, что даже самые закоренелые атеисты в минуты отчаяния, надежды или нежданного спасения призывают бога, восклицая: «Слава тебе господи!» или «Господи помилуй!». Отчего так происходит, я судить не берусь, да и не об этом речь. Важно, что из всех исторических деятелей, отметившихся в истории России славными делами, наш народ аналогичным образом бессознательно обращается только к Сталину. Ну, кто из нас, право, не слышал из уст самых различных людей слова: «Сталина на них нет» или «вот при Сталине-то порядок навели бы». Можно ли представить, чтобы русские говорили так о Дмитрии Донском, Петре Великом или Александре II?

Неужто столь силен в нас генетический код, зашифрованный пресловутым культом личности? Нет! Здесь кроется что-то совсем иное, раз уже пятьдесят лет ни пропаганда, ни самая изощренная промывка мозгов, на какие бы материальные и технические ресурсы они ни опирались, не способны заместить Сталина в сознании народа кем-либо иным, подорвать чувство нашего восхищения и признательности предвоенному поколению.

Подобное отношение к Сталину тем более удивительно, что он возглавлял нашу страну не только в счастливые дни военных и трудовых побед, но и в горькие дни поражений, а главное, в страшные годы того запутанного и жестокого гражданского противостояния, которое позднее было названо «сталинскими политическими репрессиями». Именно об этом самом, пожалуй, противоречивом периоде нашей истории пойдет речь на страницах этой книги.