Читать Пропавшая

Шрифт

Интервал

Пролог. Пропавшая

Свет фар уазика, скорее ползущего, чем едущего по раздолбанной таёжной «дороге»-колее, ежесекундно выхватывал из темноты всё новые и новые сказочно-нереальные картины: стволы лиственниц и сосен на чёрном фоне, как в калейдоскопе, на мгновение возникали только для того, чтобы вновь кануть во тьму, уступив место новому чудесному узору. В прыгающем конусе дальнего света то и дело мелькали горящие отражённым огнём глаза лесных обитателей, поодиночке, парами, а иногда целыми скоплениями-созвездиями. Навевающая сон картина. Что, не верите? Секрет очень прост. Последние трое суток я спал лишь короткими, меньше часа, урывками. Дети, Егорка и Василиса, дрыхли без задних ног. Их не смущали ни рывки машины, ни прерывистый рёв престарелого двигателя, уже забывшего, когда ему меняли глушитель, ни попадающие под колёса кочки и выбоины. Сын и дочь, в отличие от меня, были с детской непробиваемой твёрдостью уверены, если очень-очень постараться, любую проблему можно решить, любую беду отвести. Тем более что пропавшая мать, оказалось, оставила сообщение «на самый крайний случай», и они – есть чем гордиться! – это послание нашли. Поэтому оставалось только добраться, а уж там дети собирались развернуться вовсю, а мне – перебирать воспоминания даже во сне. Ну а пока им можно и поспать. Счастливые!

– Если вы сейчас меня видите, значит, произошло что-то не очень хорошее. – Внезапно возникшая посреди большой комнаты Ната заставила меня дёрнуться. Поначалу при виде очертания фигуры, возникшей ниоткуда. Потом же, опознав, я с радостными возгласами бросился к ней. – Не стоит пытаться дотронуться до меня, это всего лишь запись. Что-то вроде голограммы. Не голограмма, разумеется. Запустить её могут только Гор и Лисса. Надеюсь, дети, я убедила вас не копаться без весомого повода в вещах, не предназначенных для этого.

Супруга-призрак, в нематериальном образе которой я успел убедиться, замолчала, задумчиво прикусив губу. У меня остро защемило сердце. Подобный жест и характерный отрешённый взгляд появлялся, когда любимая обдумывала какую-то важную для себя проблему. До дрожи хотелось её обнять, прижать к себе, такую обманчиво-хрупкую, притворно сопротивляющуюся, когда на нас смотрели наши малыши. Малыши, да. Двенадцатилетний Егор смотрел на мать во все глаза, приоткрыв рот. Десятилетняя Василиса с сосредоточенным видом и закрытыми глазами застыла с выуженным из недр комода хрустальным кристаллом, обхватив двумя руками внушительный стеклянный бульник с острыми гранями размером с хороший мужской кулак. Штуку эту я помнил. У моей любимой, как и у любой другой молодой девушки, был запас бижутерии и других сокровищ родом из детства, торжественно перетащенных в нашу первую совместную квартиру из общаги Университета и не менее торжественно продемонстрированных мне. Неужели «не голография» и впрямь записана на этой стекляшке?!

– Смешно, я даже не знаю, с чего начать.

Меж тем Ната на записи остановилась и посмотрела, как показалось, прямо мне в глаза.

– Наверное, стоит начать с извинений. Простите, я все эти годы никогда не говорила вам правды. Ни тебе, Миш, если ты тоже смотришь, ни вам, спиногрызищи.