Я сидела в первом ряду и пыталась вспомнить, сколько метров этот самый чертов «язык», этот узкий помост, по которому наматывают километры манекенщицы. Я пыталась вычислить, сколько раз прошли по нему наши модели, высокие худые девушки в этих своих клетчатых юбках и брюках, прежде чем попали сюда, в старинный парижский дворец. Я знала, что все равно собьюсь со счета, все равно не припомню, все равно это прошлое сольется у меня в один длинный промежуток времени, за который мы пережили столько хорошего и плохого. Я понимала, что эта неожиданная сиюминутная страсть к цифрам и точности просто способ отвлечься, не дать себе пустить слезу от умиления и восторга. Сентиментальность, совсем мне несвойственная, накрыла меня именно сейчас, когда сестра вышла в окружении моделей, чтобы принять свою часть успеха. Она ее заслужила, отработала, отжила. Я отлично понимала, что сестра сейчас не видит зал, не видит людей, вставших поприветствовать ее. Скорее всего она видит нас тех, давних, совсем еще юных, преодолевавших преграды и поставивших на карту все, что у нас было. Скорее всего она вспоминала то прошлое, которое воспитало нас, сделало сильными и привело к успеху.
Глава 1
Маленькое синее платье
Вообще-то ничего удивительного в нашем выборе не было. Недаром говорят, что жизнь сама продиктует все – только успевай записывать за ней. Лида в определенном смысле была невезучая – она была моей младшей сестрой и донашивала всю одежку, из которой я вырастала. Обновки покупать нам обеим семье было не по карману. Впрочем, нашей семье порой и молоко не по карману было купить. Фраза: «Девчонки, макароны разогреете, банку с огурцами откроете!» – звучала часто. Наш маленький городок, расположенный чуть в стороне от трассы Москва – Питер, был обречен на макароны с солеными огурцами. Производство химической добавки к моющим средствам было прекращено, заводик умер, население города разбежалось в прямом смысле слова. Остались малые, старые да пьяные. Наши родители относились к категории старых и пьяных. Их знал весь город – хмельные драки, беготня по улице друг за другом с угрозами, вечные долги – все это была семья Боярцевых. Но, вспоминая прошлое, я даже и помыслить не могла о претензиях к ним, нашим несчастным родителям. Они оказались слабыми, а жизнь в наших местах ужасала своей серостью, грязью и никчемностью. И это было еще более заметно, поскольку совсем рядом находились два города, достаточно богатых и с большими возможностями. Путешествуя на автомобиле из одного города в другой, путник брезгливо удивлялся не пустым или заколоченным магазинам, а грязным заборам, облупившимся фасадам и раздолбанным дорогам. Впрочем, этому удивлялись и мы, жители этих городов, но привести все это в порядок было выше наших сил. Казалось, жизнь уже здесь никогда не восстановится, а потому и нечего время терять. Гораздо выгоднее сбежать. Одна я уехать не могла. Сестра Лида была моим ребенком, поскольку у родителей, считай, нас уже не было. Они существовали в своем мире, который был населен либо прекраснодушными людьми, либо исчадиями ада и врагами. Все зависело от того, сколько родители выпили за день.