⇚ На страницу книги

Читать Паутинки

Шрифт

Интервал

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Недотрога

Жестоко дождь стегает по окну,

Я за стеклом, я нынче недотрога:

Ушла печаль и унесла тревогу,

Оставив равнодушия броню.

И жалость не сжимает больше грудь:

Я одинока и сильна на диво;

При встречах не шарахаюсь пугливо,

От слез твоих, ища, куда б свернуть.

И льются замороченной водой,

Дожди и слезы – в реки и озера,

Гуляет рыба, веря рыбнадзору,

Но я не верю, я сыта тобой.

«Горькая ягода – скудная пища…»

Горькая ягода – скудная пища

Для остающихся на зиму птиц.

Мне ли пернатых жалеть? Духом нища

Я не паду пред отвергнувшим ниц.

И не заплачу – ступай восвояси!

Ты ли не знаешь, как нрав мой суров?

Чувств не находишь в моей ипостаси,

Жаль для тебя мне и горсточки слов.

Для полюбившего разумом, власти

Тело не может иметь никакой.

Было, прошло. Обесценились страсти,

Нынче милей мне душевный покой.

Игра

Воздух туманом съеден,

Листьев осенних крошево,

Воздух озоном беден:

В нем ничего хорошего.

Грусть изломала тело,

Прячусь в сгорающих кленах.

Это бы тело – в дело!

Дрожать в эрогенных зонах.

Танец не мною прошен.

Бьюсь от макушки до пятки.

Кем-то мой жребий брошен:

Играть бы в любовь, не в прятки.

Старая изба

Изба, с позеленелой крышей,

Да, покосившийся забор,

И на одной петле колышет

Калитку ветер, словно вор.

Давно заброшена, но стены,

Хранят тепло минувших лет,

А провода, как будто вены,

Ждут тока, а его все нет.

Порою бомж от непогоды,

В ее стенах найдет приют,

Но нет хозяина, и годы,

Уже берут, а не дают.

Давно хозяин на погосте,

А дети в город подались.

Изба вздыхает: – Хоть бы в гости…

Но в городе другая жизнь.

Такую скорбь, и этот холод,

Представить может лишь поэт,

Увы, и он не очень молод,

Ему сродни такой сюжет.

«Кипело небо. Пламенем дрожа…»

Кипело небо. Пламенем дрожа,

Ныряло солнце в пене облаков;

Был теплый день, и лезвием ножа

Катился по березе терпкий сок.

Любовная слеза – не просто сок —

Разбужена береза, прерван сон.

И капает слеза на белый шелк,

И льется из груди счастливый вздох.

Беда

Куст сирени грустит под окном:

Опустел, прежде радостный, дом.

Только крики рассерженных баб,

Что друг другу расправой грозят.

Мать на дочку, а дочка на мать —

Разве можно сирени понять?

Нет хозяина, в доме беда,

Что ж не едет хозяин сюда?

Где-то в городе, муж обормот,

Потерявший жену, водку пьет,

Не бездействуют люди, любя:

Потерял муж хозяйки, себя.

Ровно в восемь

Замысловатые сюжеты

Мне предлагает нынче осень;

Я нарушаю все запреты,

Лишь только слышу: Ровно в восемь.

Как сладок плен твоих объятий!

Я без тебя лишь оболочка,

Преступник, жаждущий распятий…

И вновь клянусь поставить точку.

В своей зависимости вязкой

Страшней отпетой наркоманки;

Бегу к тебе, лишь звякнешь связкой

Ключей, как лакомой приманкой.

Да, вот такие вот фортели.

Моя крутнула нынче осень.

Сегодня ждёшь, в каком отеле

Меня, конечно, ровно в восемь?

Музе. Обречена

Обречена. Обручена я с той,

Что по ночам мой нежный дух тревожит,

И точит безмятежный мой покой,

Сон гонит, ум терзает, сердце гложет.

Невидимой пройдет в веселый дом,

Вдруг одиночеством смутив до боли.

О, как мне этот белый лист знаком,

И скрип пера, ее послушный воле!

Любимая, родная, посиди,

Не уходи, побудь еще немного,

Попей чайку, в окошко погляди.

Но вдаль уводит вечная дорога.

Затянувшаяся осень