Грешить бесстыдно, непробудно,
Счёт потерять ночам и дням…
А. Блок
Ключ застрял и не поддавался в замочной скважине. За спиной послышался такой же лязг металла. Обернулся – дверь напротив открывала блондинка с точёным профилем лица и аппетитно выпирающей задницей из тесных для неё джинсов.
– Трахнуть бы её! – заныло в штанах.
Блондинка, открыв дверь, оглянулась, под притяжением моего желания, в расширенных блестящих глазах застыло смятение.
Два часа дня. Ещё в четыре утра, разогнав дома пьяную компанию провожающих меня в отпуск, в последний раз всадил Диле прямо на кресле, но не кончил, спешил на автобус к самолёту, доставившему меня в Симферополь.
Всю дорогу эрегированный орган пытался томительно прорваться сквозь ткань джинсов и не дал мне выспаться в трёхчасовом перелёте.
– Так, сосед по комнате из прежнего заезда уже смотался, пока я один в этом уютном номере с видом на море и свежим запахом от недавней уборки.
Плюхнулся на широкую кровать, с намерением отоспаться, но томление в штанах переросло в непереносимое напряжение.
– Отчего блестели у неё глаза? Как я сразу не догадался – сегодня же праздник, Первомай, наверняка выпила за обедом с соседями по столу!
Я вскочил, извлёк из саквояжа одну из трёх прихваченных бутылок коньяка и постучался в номер напротив.
Она открыла с задержкой. Передо мной стояло благоухающее, явно духами с феромонами, роскошное чудо в вечернем фиолетовом платье.
– Переоделась куда-то, мог бы не успеть, – подумал я.
– Извините, вот с дорогой не успел встретить праздник, а здесь пока никого не знаю, – начал я натиск.
– Но я… – покосилась она на коньяк.
– Хорошо, только давайте к Вам – Вы же сосед?
За столом, она села на кровать напротив, рассмотрел её получше. Постарше, чем я думал, лет тридцать пять, но… какие круглые коленки и впечатляющие ляжки, выступающие из-под ажурных зубчиков трикотажного платья.
Болезненно задубенел член, измождённый от долгого противостояния.
– Великолепный коньяк! – произнесла блондинка, без колебаний опрокинув полстакана «Греми».
Коньячный аромат, разлившийся в воздухе комнаты, явился последней каплей к будоражившему запаху феромонов, переполнившей и взорвавшей моё самообладание.
Я бросился на колени перед объектом живой плоти, способной удовлетворить распалённую физиологию, откинул платье и жадно прильнул губами к вожделенному месту сквозь полупрозрачные колготки в мелкую сеточку.
Она отшатнулась и вскрикнула.
Однако решительный рубеж был уже перейден без прелюдии, она не сопротивлялась в шоке оцепенения.
Когда я попытался, довольно грубо, зацепить пятернёй колготки, блондинка прошептала:
– Я сама, – и медленно, как бы о чём-то размышляя, скинула туфли, скрутила колготки донизу и стащила их за носочки, мелькнув плотными икрами перед моими глазами.
Неожиданный стриптиз распалил меня до изнеможения.
– Никакие феромоны не устоят перед запахом твоей плоти, – прошептал я, лихорадочно приспуская джинсы и, как был на коленях, взялся обеими руками за её затрепетавшую задницу и насадил с размаху розовое устье на перевозбуждённый кол.
– А ты вовремя успел, – усмехнулась она чуть позже с коньяком в руках, – закрой дверь на ключ.