Глава первая. Человек без куба
Безмолвная пустыня, насколько хватает глаз – до самого горизонта.
Небо – сумеречное, пасмурное, не затянутое облаками, но от этого только еще больше холодное.
Море – неподвижное, металлически-серое, даже не сразу понятно, вода в нем или расплавленный свинец.
Холод.
На первый взгляд кажется, что в этих безлюдных холмах нет жизни. Но нет, чем больше всматриваешься, тем больше понимаешь – здесь кипит жизнь, настолько непонятная, настолько непохожая на привычное человеческое существование, что её не сразу признаешь жизнью.
Но жизнь есть.
Если приглядеться, можно увидеть темные кубы, зависшие в полуметре над землей – они не подают признаков жизни, но чем дальше, тем больше чувствуется, что они-то и есть жизнь.
Кубы молчат.
Кажется, спят вечным сном.
Чем больше вглядываешься в серую пустыню, чем больше слушаешь ледяное безмолвие – тем больше понимаешь, что это еще не все, что где-то там, в высоте небес, в вечном молчании живет еще что-то… померещилось… а нет, не померещилось, парит что-то в пустоте, воронкообразное, сияющее холодным голубоватым светом.
И еще не знаешь ничего, но понимаешь, что они-то и есть хозяева этого мира.
Они…
Кто они…
Кажется, они и сами про себя толком не знают, кто они.
Тишина.
Тишина, от которой можно оглохнуть.
Тишину вспугивает легкий электрический треск – пустота расступается, выпускает из ниоткуда поджарого человека в некоем подобии костюма. Если взглянуть поближе, можно увидеть, что вся одежда испещрена множеством экранов, на которых мелькают рекламные баннеры.
Человек оглядывается. Поеживается – не от холода, холода он не чувствует – а от легкого страха перед чужим миром, миром далеким и незнакомым.
Если присмотреться еще внимательнее, можно увидеть, что человек не дышит. Ресница выскальзывает у него из века, камнем падает вниз. В мире, где Земля окружена атмосферой, ресница бы улетела, подхваченная ветром. Но здесь, в этом мире Земля давно потеряла свои воздушные одеяния.
Человек оглядывает длинные ряды черных кубов, сверяется с картой на одном из экранов. Серебристые воронки как будто не замечают идущего, – они слишком увлечены собственной жизнью, даже не провожают незваного гостя равнодушными взглядами.
Здесь, на берегу моря, кубы чем-то отличаются от своих собратьев: тогда как остальные кубы кажутся живущими, думающими, кубы поодаль как будто спят крепким и долгим сном, ждут своего часа, своего пробуждения. Человек останавливается перед одним из кубов, сверяется с картой. Осторожно подхватывает куб – он умещается у человека на ладони, – сжимает в руке.
Идет в сторону холма, с которого пришел в этот мир, несет на ладони куб.
Что-то происходит там, в вышине, – сияющие воронки срываются с места, подброшенные каким-то сигналом, мчатся к человеку, окружают. Человек пятится, видно, что мерцающие воронки причиняют ему боль. Если бы здесь был воздух, он бы наполнился электрическим потрескиванием и всполохами – но воздуха нет.
Человек пытается прижать к себе куб, тут же вздрагивает – кажется, куб тоже делает ему больно. Незваный гость говорит что-то окружившим его воронкам, – резко, отрывисто, уверенно, тоном, не терпящим возражений.