Он так и не узнал, как назывался ее недуг. Как-то раз она глухо обмолвилась, что произошла какая-то беда при ее рождении – что-то пережали по недосмотру, перекрыли кислород новому человеку. Последствия остались на всю жизнь: говорила она с трудом, короткими фразами, механическим голосом. С еще большим трудом соображала. Слабоумие отразилось и на ее лице. Сложилось оно таким, что одного взгляда на него было достаточно, чтобы всё понять…
При этом она обладала отличной спортивной фигурой, особенно красивы были ноги. Гибко и упруго двигалась, будто ее движениями управлял совсем другой мозг, а не этот, приглушённый. В детстве и ранней юности она несколько лет всерьёз занималась художественной гимнастикой, учась при этом (вот парадокс!) в специнтернате для умственно отсталых детей.
Он нагнал ее на бульваре – «эти ноги от нас не уйдут!» – и начал типовую болтовню еще до того, как она обернулась. Дальнейшее нетрудно представить: пытаясь сохранить хорошую мину при явно незадавшейся игре, он поспешил ретироваться. Но поскольку был, по обыкновению, подшофе, оставил ей свой номер телефона. И через некоторое время, успев позабыть об этом проходном эпизоде, с удивлением услышал в трубке ее характерный голос, который нельзя было спутать ни с каким другим. Ему вспомнилось из Паустовского: «Есть голоса – как обещание счастья» – так, кажется. «Только не этот, – усмехнулся он, повесив трубку. – Только не этот!»
Конец ознакомительного фрагмента.