Читать Копье и кровь

Загородная резиденция Императора была битком набита разнообразными средствами внешнего наблюдения и поражения, что делало ее одним из самых безопасных для проживания мест во всей Галактике. Однако эти средства никак не отреагировали на появление над садом макушки утреннего солнца. Его лучи беспрепятственно проникли сквозь прозрачную стену крытой галереи, освещая беломраморные бюсты знаменитых личностей Древнего Рима. Галерея была длинной и бюстов в ней хватало. И вряд ли хоть кто-то из этих мужей мог представить себе, что их скульптурные изображения будут стоять не на римских холмах, а на далекой планете, получившей название Вери Рома – Истинный Рим. Невысокий крепко сбитый мужчина в сине-белом свитере и джинсах цвета индиго неторопливо шагал к выходу, и его тень падала то на один, то на другой мраморный лик. В этом можно было при желании усмотреть некую символичность: глава Сената Ромы Юниона[1] Цезар Юлий, «в миру» Аллен Сюрре, безусловно, затмевал мощью своей власти любого из этих древних правителей, будь то Нерон, Калигула или Траян. Точнее, всех сразу. Но Императору такие мысли в голову не приходили. Он вообще на эти бюсты обращал внимания не больше, чем на какие-нибудь столы или стулья в комнатах резиденции. Элементы интерьера, только и всего.

«Древнеримская тема» была начата еще до него, и Цезар Юлий не собирался менять эту традицию. Никакого фанатизма он не проявлял и не призывал население на каждом углу петь хвалу Империи. Аллен Сюрре просто подчеркивал в своих выступлениях неизменный характер власти, чьи усилия направлены на приумножение блага каждого ромса, и тем самым продолжал линию своего предшественника Цезара Бертрана. Тот усеял чуть ли не все планеты Империи плитами с изречениями Овидия, Горация, Сенеки и прочих и многое переименовал на древнеримский лад. Цезар Юлий пополнил число таких плит и тоже кое-что переименовал. Он был убежден в том, что последовательность в подобных делах идет только на пользу обществу. Гражданам Ромы Юниона надлежало чуть ли не с младенчества проникнуться идеей о том, что лишь имперская форма правления гарантирует им благополучие и процветание. Образ великой Империи – отражения и преемницы Древнего Рима, но отражения гораздо более яркого, чем то старинное земное государство – должен был постоянно присутствовать в сердцах ромсов. Или всестороннее развитие и пользование всеми благами цивилизации – или прозябание, а то и погружение во тьму хаоса. Иного не дано.

Аллен Сюрре не считал себя ни демагогом, ни лицемером. Он искренне верил в то, что именно такое государственное устройство является оптимальным для галактического сообщества, включающего в себя полторы сотни миров тридцати трех планетных систем. И ради сохранения целостности этого сообщества готов был пойти на действия, которые выходят за рамки «высокой морали». И не только готов был, но и совершал их. «Ложь во благо» – Аллен Сюрре принимал это понятие без какого-либо внутреннего сопротивления. И был полностью согласен со словами Овидия: «Результат оправдывает действие». Императору на самом деле было больно от того, что до сих пор в Роме Юнионе существовали силы, стремившиеся разорвать единый имперский организм, обособиться от него. Нельзя было дать этим силам разгуляться, требовалось обуздать их, подавить, растоптать. Не ради собственной безопасности, нет! Ради процветания всего сообщества, существующего в звездной системе Виа Лактеа – Млечный Путь. А ведь кроме внутренних сил возникла и сила внешняя. И возникла не сегодня и не вчера – просто раньше из проявления этой силы в разных местах Империи делались неправильные выводы…