С самого начала командировка складывалась неудачно.
Как обычно на стыке зимы и весны погода стояла отвратительная. Москва не принимала, и Алексей почти сутки провел в аэропорту. Уехать, переждать дома не было никакой возможности – рейс не переносили, а без конца откладывали: на час, на два, снова на час, потом до трех ночи… Вылетели только под утро.
Дальше, от Москвы, Алексей добирался, как всегда, электричкой. Не выспавшийся, с головной болью, он все же успел к концу рабочего дня. И вдруг выяснилось, что необходимая документация еще не готова, а значит, акты подписывать нельзя, гостиница не забронирована, и вообще – его ждали, оказывается, только через неделю.
Алексею было уже все равно. Он пытался вяло ругаться, со слабым удовлетворением чувствуя на это неоспоримое право – в конце концов, он не самочинно прилетел, а по вызову! И называл при этом номер соответствующей телетайпограммы… В свою очередь главный инженер, вежливо улыбаясь и поминутно разводя руками, извинялся, признавал, что недовольство его вполне справедливо и обосновано, говорил, что виновный в этой накладке будет, разумеется, наказан, а попутно давал понять, что он, главный инженер, ничуть не обижается на его, Алексея, резкие слова…
Оба прекрасно знали, что в любой большой и сложной работе подобные издержки почти неизбежны, и ничего не остается, как принимать случившееся, как оно есть. Каждый видел, что его собеседник тоже это понимает, но положение обязывало, и вот один устало возмущался удивительнейшей безответственностью, а другой так же устало ссылался на разные объективные причины. Алексей и главный инженер знали друг друга не первый год, однако служебный ритуал соблюдался ими неукоснительно.
Гостиница, разумеется, нашлась. Без крыши его не оставили, устроили в резервном номере – одноместном, шикарном: со спальней, кабинетом и, на удивление, не очень дорогом.
Назавтра Алексей позвонил к себе в КБ. Начальство особенно не удивилось ситуации, командировку продлило и приказало ждать и, по возможности, подгонять. Не мотаться же взад-вперед, за тысячи километров!.. Тем более, что местные товарищи клятвенно заверяли – все будет оформлено за неделю, никак не больше.
Два дня Алексей, памятуя приказ подгонять, аккуратно являлся к началу рабочего дня. Помочь, конечно, он никому и ничем не мог, скорее мешал. Недаром все три завлаба, от которых зависел конечный результат и к которым он поочередно заходил, чуть не зеленели от одного его вида. На третье утро его в вестибюле перехватил главный инженер. Они снова поулыбались друг другу, справились о здоровье и прочем, и главный без всяких экивоков сказал, что ждет Алексея здесь, в этих стенах, не раньше вторника будущей недели. «Алексей Миронович, прошу – не отвлекай, ради Бога, людей от работы, не нервируй. Все сделаем ко вторнику – мое слово!»
…По утрам, позавтракав в гостиничном буфете, Алексей садился в электричку. Через час с небольшим он уже был в Москве и отправлялся до позднего вечера бродить по улицам – просто так, без всякой цели, радуясь нечаянному отгулу. Ведь, по правде говоря, в последнее время он не видел ни суббот, ни воскресений: запускали в серию новое изделие.