Читать Томка. Тополиная, 13

Дизайнер обложки Роман Грачев

© Роман Грачев, 2018

© Роман Грачев, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4474-3924-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За 65 лет до Большого Бума

Ближе к полуночи привезли новую партию. Фургон лениво перекатился через песчаный холм, едва не завалившись на бок, снова вырулил на проселок, проехал немного, выплевывая из-под резиновых копыт ошметки грязи и куски льда, и остановился в пяти метрах от оврага. Сердито фыркнув напоследок, словно недовольная возложенной на нее миссией, машина затихла.

– Дурень, не слепи глаза! – крикнул командир расстрельной бригады, махнув рукой водителю. Тот не послушался. – Выруби, или вместе с пассажирами пойдешь!

Эта угроза подействовала. Фары погасли.

– Вот так-то.

Командир сплюнул кожурой от семечек и обошел фургон сзади. Солдаты в это время торопливо открывали двери.

Офицер заглянул внутрь, посветил фонариком, оглядел людей, сидящих внутри. В него, словно призраки, из полумрака вперились испуганными глазами несколько доходяг, которых то ли выдернули прямо из теплых постелей, то ли долго пытали – настолько они были нелепы в этом холодном и величественном ноябрьском лесу.

– Так, троцкисты-утописты, выгружайся по одному.

В фургоне находилось человек десять. Одни мужчины. И никто не сдвинулся с места.

– Кому особое приглашение требуется, говори, не стесняйся, рассмотрим. Можно и под ручки взять, мы не гордые.

Доходяги в фургоне зашевелились, но никто, очевидно, не хотел спрыгивать на землю первым.

Офицер потерял терпение:

– По одному из машины – бегом!!!

Для убедительности он вынул из кобуры наган. Аргумент сработал. Люди стали спрыгивать на землю.

– Молодцы, – успокаивался чекист, – а то, понимаешь, как девки на выданье.

Через пару минут все невольные пассажиры автозака стояли на мерзлой земле, кутаясь в свои рубища. Среди них были двое стариков за семьдесят, трое мужчин помладше вполне интеллигентного вида, а остальные смахивали на простых советских работяг. Таковыми они, собственно, и являлись, и этот факт буквально задел за живое начальника расстрельной бригады.

– Ну, с этими понятно, – кивнул он на интеллигентов, – а вы-то, гегемоны чертовы, как здесь оказались?

Диалог явно не клеился. Мужчины молча смотрели в землю, и на их лицах, освещаемых теперь фонарем чекиста, даже слабые отблески надежды уже не прочитывались. Они прошли все семь кругов ада, прежде чем попасть сюда, на заброшенный золотой прииск, и пути обратно не было.

– Руки за спину, – приказал офицер, – повернулись направо. Грищук, командуй дальше.

Под прицелом десятка винтовок и под зычные команды мелкого суетливого лейтенанта колонна обреченных направилась к краю оврага. Кто-то в голос заплакал.

Командир смотрел в спины людей с презрением. Причем презирал он их не за измену Родине, которую должен любить всем сердцем (где-то в подземельях души он такую Родину видел в гробу и в белых тапках с бахромой), а за то, что вынужден мерзнуть ночью здесь, на далекой окраине, и слушать предсмертные стоны этих бедолаг, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Сам он никогда не стрелял и наган вынимал из кобуры только для острастки. Он понимал, что кто-нибудь из его подчиненных однажды обратит на это внимание и просигнализирует куда нужно, и тогда в один прекрасный день (скорее, ночь) он сам может встать на краю оврага с руками за спиной. Наверно, так и случится рано или поздно. Но, черт возьми, он не мог поднять пистолет! Стрелять ночью в лесу в затылок безоружному и бог знает в чем обвиненному человеку, который еще вчера, может быть, ходил по одной улице с тобой и плевал на ту же мостовую, – это вам не фашистские эшелоны под откос пускать. Это какая-то абсолютная и необъяснимая глупость, похмельный бред, галлюцинации…