Читать 100 мг Паланги

Шрифт

Интервал

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Выпуск данного сборника, дает возможность русскоязычному читателю составить собственное мнение о творчестве выдающихся лифонских поэтов. Это стало возможно благодаря коллективу переводчиков «Стылый ковш», которые бескорыстно приняли участие в этом проекте. В настоящее время это единственный сборник лифонских поэтов на русском языке в который вошли как авторские тексты, так и тексты народных и городских песен начала 21 века. Оценить качество перевода можно, сравнив с оригинальным текстом, который приводится после каждого русского варианта. Книга иллюстрирована лифонскими «кхиро», выполненными в классической манере по традиционным лифонским сюжетам: «bilo», «elo», «spalo».

Название сборника: «100 миллиграмм Паланги», никак не связано с известным литовским курортом. В лифонской повседневной жизни «палангой» называется сердечно-сосудистое средство с традиционными побочными эффектами – логореей, анальным зудом и ощущением всеобщего упадка. Вот почему в метафоре названия так отчетливо проступают скрытые скелеты позабытых семейных историй, ветхие тряпицы знамен отступивших и попавших в окружение армий и прочей сырой, непропеченной херни, что так близка нетрезвому русскоговорящему организму на грани нервного, да и психологического срыва, в целом и, разумеется, по факту.

Составитель К. А. Кошкин

Подбор рисунков и перенос на бумагу Кошкин К. А.

Пелефон Стуто (пер. К.А.Кашкин)

Старый порт.

Текут, влекут ромбиками на воде весеннего цвета

Мысли пустяковые, располагаются в неизвестном

Месте души, угодливо снабженной алкоголем.

Мысли рябятся, толкаются в акварельных телах

Яхт и судн.

Смешиваются с отраженными птицами

и клювами портовых желтых кранов с ноздрями

колесиками. Штифты, шнифты или как? Некого

спросить.

Истребительски выделенный нос, словно

Моторный отсек у чайки, выбирающей середину канала

для полетов, середину мыслей для курса

поиска корма.

Лучший фарватер мыслей, смешанных с отраженной

Оспяной реальностью, для поиска куска. И

Тоска нелетающего, обременяющего интерпретацией

Романтической аэродинамику и подъемную силу

Чужого тела, одаренного крыльями.

Нелетучие мысли пленкой растекаются по

Вечной поверхности, теряя себя и оставляя

Запустье и смывные следы своей недолговечности.

Овеществленные мысли сложены раздельно в сумки,

Пакеты и готовы. Кто к дальнейшему следованию,

Кто к успокоению на какой-то такой-то свалке.

Истончились, застеснили друг друга и ушли в

Первично напряженное сердце мелкой занозой

Невзмахнутых крыльев.

Pelefon Stuto

Starii port. (Оригинал)

Nazhralsja v portu.

Sizhu, gljazhu.

Na vodu i to, chto v nej.

Na lodki gljazhu

Na chaek gljazhu,

Na krany – ih net milej.

Mysli, kak pticy —

Letjat, letjat

Kljuvov bojus’ ja ih.

Gruwu ja o tom

Chto letat’ ne mogu

Po nebu, vmesto nih.

Vot zhizn’ moja

podhodit k koncu —

ja tak nigde ne byval.

Ne videl sever,

Ne videl jug, —

Kryl’ev ne rspravljal.

Teper’ ja p’janica gor’kih slez

P’ju do poslednej cherty.

Deshevym toplivom proshlyh grez

Zhgu pred soboju mosty.

Старый порт

Чайшип Смилкис (пер. Ива Аккарас)

Утро в отеле.

Отражение нескромного в зеркале номера

Old Mill. Затяжка сетчатого материала,

Повторяющего линию ноги.

Касание теплого, живот к животу, течение