Читать Дни и ночи, сны и прочее… Сборник стихов

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4474-5034-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В книге представлена небольшая часть написанного Мариной Бойковой-Гальяни. Её отличает узнаваемая манера плетения стихотворного текста: лёгкость изложения и парадоксальные концовки, яркие запоминающиеся образы, видимые и осязаемые. Есть у неё и «Страшные стихи»: «Карпатский сон», «Когда вспомянешь», «Над упрямой бездной».

В них причудливо переплетено приземлённо житейское и загробное бытие. Её лирические героини бросают вызов судьбе и делают шаг за грань, отделяющую жизнь реальную от потусторонней. Но жизнь продолжается и там, пока горит и бьётся, живёт и страдает, чувствует и надрывается маленькое человеческое сердце. Марина использует мистические и фантастические мотивы для привлечения внимания к трагической глубине сегодняшней жизни.

Пожелаем ей дальнейших творческих успехов и жизненных удач.

Людмила Лапина

В толпе

Бледно-розовые будни,

Чуть подкрашенные светом,

(Льющимся из подворотен)

Ярко-розовых гардин.

Мы под натиском прохожих,

Узнаем себя едва ли

В сутолоке тех случайных,

Близнецов сиамских, дней.

В черно-белых кинопленках

Остаются наши ночи ―

Мы кидаем их с досадой

В топку сумерек нагих.

Нам себя бывает жалко.

По утрам, едва проснувшись,

В пыльном зеркале усталом,

Мы лица не узнаем.

Во ржи

Теплый вечер спустился на крыши

Ветерок задремал в облаках.

Мы с тобой за околицу вышли

Погулять – и пропали в полях.

Вкруг кольцом обхватившие руки:

Если можешь держать – удержи!

Неужели же только от скуки

Мы с тобой затерялись во ржи.

На губах наших привкус полыни

От коротких украденных встреч,

Почему мне так совестно ныне,

Что себя разрешила увлечь.

Почему я бегу, озираясь,

От примятой недавно межи;

Неужели, от скуки спасаясь,

Мы с тобой затерялись во лжи.

Гавот

Проснулся, будильником пешим разбужен,

Побрился, умылся, оделся, и вот

Я вышел из дому, танцуют по лужам

Осенние листья, гавот.

Усевшись на мокрые плечи скамейки,

Дудит сонный ветер в трубу ре-минор,

Упрямо над улицей облако-лейку

Повесило небо – и весь разговор.

Сын

Я его узнаю всюду,

Будь он в рубище одетым,

Будь он даже в маске «вуду»

Или кем-нибудь еще.

Ошибаться Бог не может.

Ошибиться можно сыну.

Что ж отец? Тебя ли гложет

То, случившееся с ним?

Знаю, скажешь, ― все по плану

Шло, и разве план сорвался?

Спорить я с тобой не стану,

Ведь в чинах мы не равны.

Знаешь, в сумерках непрочных,

Под старинным покрывалом,

Входит гостем полуночным

И садится на постель.

Он молчит и дышит тихо,

Как младенец, беззащитен;

Ох, ты, лихо, мое лихо!

Пожалел бы кто его.

Я люблю его, как сына.

Я люблю его, как брата.

И прошу его надрывно,

Чтоб подумал о себе.

Он встает, главой качает,

Лёгкой поступью ― к порогу:

И спокойно осеняет

Меня благостным крестом.

И в распахнутые двери,

Сквозняком влетают звезды:

Будет каждому по вере

Отпущение грехов.

Призрак

В перекрестках темных окон

Нас пугает злая сила.

Не спасет защитный кокон,

Что вокруг себя чертила

Я мелком, рукой дрожащей;

Крест нательный взмок от пота.

Этот призрак – настоящий!

Он губами шепчет что-то.

«Отче наш… Спаси, о боже!» —

Рта его чернеет рана.

Он кричит. И что же? Тоже

Чертит круг мелком. Как странно!

Неизбежная потеря

Друзья уходят друг за другом,

Состарив лист календаря,